Участковый милиционер как палочка-выручалочка. Всегда на виду, всегда в зоне доступа. Вот случилась у человека неприятность: украли паспорт, измучили соседи-дебоширы, или даже разладились отношения в семье — к кому он пойдет искать защиты и помощи? Разбирательства с не вполне адекватной пенсионеркой, живущей по соседству, не в компетенции опера, да и ГНР не вызовешь к каждому. Итак, становится очевидно: здесь поможет только участковый.
Со старшим участковым уполномоченным майором милиции Андреем Ожеговым мы встретились в отделе в девять утра. За плечами Андрея тринадцатилетний стаж работы. Последние пять лет офицер следит за порядком в Восточном Измайлове. В обслуживаемую им территорию входят дома по улицам 15-й и 16-й Парковой, а также на границе Сиреневого и Измайловского бульваров. Район достаточно спокойный, как признается сам старший участковый, однако, работы хватает и здесь. Помимо рейдов, участковый ежедневно работает по жалобам граждан, проводя проверку по каждому заявлению, ведёт приём населения на участке, разыскивает преступников и потерпевших и многое, многое другое. Вот и на этот раз, не теряя время даром, вооружившись увесистой папкой с материалами, Андрей — а с ним и я — отправляется на свою территорию.

Первый наш адрес — 16-я Парковая. Здесь, во дворе дома, недавно пережившего капитальный ремонт, во главе группы рабочих нас уже ожидала инспектор-техник местного РЭУ. Поводом для сбора стало нежелание жительницы одной из квартир на 6-м этаже впускать к себе строителей для ремонта балкона: потемневший от времени и непогоды ветхий «скворечник» резко выделялся на торце дома. Хозяйка утверждала, что стоит кому-либо зайти в ее квартиру, тут же пропадают все ее сбережения. Однако дверь была в данном случае не единственным препятствием на пути к благоустройству. По словам Андрея, пенсионерка-ветеран ВОВ, подобно небезызвестному гоголевскому герою Плюшкину, стягивала к себе домой всевозможный абсолютно бесполезный съедобный и несъедобный хлам, загромождавший, в том числе, и балкон. Мы двинулись наверх содействовать разрешению конфликта. По мере продвижения к лестничной площадке шестого этажа, все сильнее ощущался поистине ужасающий запах, исходивший из злополучной квартиры. Звонки и стук в дверь результатов не дали. Тогда в ход пошли увещевания. Чуть приоткрыв дверь, пожилая женщина вступила в диалог, а затем даже вышла на лестничную клетку, правда, предусмотрительно заперев за собой снаружи дверь. Техник требовал дать возможность рабочим освободить балкон от хлама, чтобы затем приступить к его ремонту. А хозяйка жаловалась, что всякий, желающий проникнуть в ее квартиру, прежде всех благих дел норовит что-нибудь украсть. После долгих уговоров Андрею удалось убедить старушку внять его доводам. Сопротивление ослабло, и рабочие прошли внутрь. Из дверного проема пахнуло смрадом. Путь преграждали горы мусора, поднимавшиеся до потолка. Его скопилось так много, что в коридоре оставался лишь узкий проход, шириной сантиметров в 50. Коробки, обрывки материи, бумаги, склянки, игрушки, агрегаты непонятного назначения — все создавало впечатление, будто ты попал на городскую свалку. Кое-где сквозь редкие просветы были видны стены с засаленными обоями. Пол с сохранившимися клочками линолеума был покрыт слоем жирной, липкой грязи. Коридор вел в проходную комнату, видимо, некогда служившую гостиной. Вся она вкупе с уцелевшими предметами обстановки также была погребена под грудами мусора, источающего редкостное зловоние. От жары и духоты кружилась голова. Рабочим тоже было не по себе: они то и дело выходили на площадку глотнуть свежего воздуха. Вышедшая на шум хозяйка расположенной рядом квартиры посетовала на такое соседство. Вспомнила она и про дочь пенсионерки, нисколько не интересующуюся судьбой матери.
Один из наиболее вероятных и печальных путей развития сложившейся ситуации, делает вывод Андрей Ожегов, — помещение пенсионерки в психиатрический стационар. Но этому еще будет предшествовать кропотливая работа по сбору документов. К сожалению, подобных случаев, правда, разной степени «тяжести», хоть отбавляй. Участковому нередко приходится общаться с людьми, чье душевное здоровье не отличается крепостью, да и просто мнительных граждан хватает. Рациональные предложения отметаются ими с порога, а разумные доводы воспринимаются как попытки врагов сбить их с толку. Не обходится и без курьезных происшествий. Андрей вспоминает, как однажды к нему обратилась пожилая женщина. Она жаловалась, что в ее отсутствие соседи сверху пробираются к ней на кухню и воруют еду: то пропадет со стола кусок пирога, то исчезают остатки ужина. Вот и рассудила старушка, что это они зарятся на ее продукты.
— Как-то раз я шел мимо ее дома, — говорит участковый, — и вдруг вижу, как из форточки квартиры, находящейся по соседству, выскакивает белка, а в лапках держит кусок чего-то съестного, едва ли не вдвое больший, чем она сама. С подоконника белка спрыгнула на дерево — и была такова. На следующий день, придя к старушке, я поведал ей эту историю, но она решительно отказалась мне верить, заявив, что я стараюсь ее запутать и покрываю соседей.
Следующие подопечные Андрея — 86-летняя профессор анатомии и ее 50-летняя дочь, врач одного из центров по реабилитации подростков, страдающих от алкоголизма и наркомании. Казалось бы, приличная интеллигентная семья: бабушка, дочь, внучка. Не пьяницы, не дебоширы. В чем тут может крыться проблема? А она, как выяснилось, извечная — родителей и детей: конфликт поколений, сильно сдобренный новыми веяниями, так широко распространенными среди неформальной молодежи. Как следовало из заявления, полученного накануне в отделе милиции, младшая представительница ученой семьи, настолько серьезно увлеклась «готической» тематикой, что та постепенно вытеснила из ее жизни все прочие интересы и устремления. Женщины рассказали участковому, что с 20 лет их дочь и внучка одевается исключительно в черное в соответствии с дресс-кодом готов, проводит все свободное время в ночных клубах, пропагандирующих данную молодежную субкультуру, на городских кладбищах, откуда приносит домой искусственные цветы, повязывает себе на шею траурные ленты с надписями «Любимой доченьке» и прочими. Уши, брови, нос, губы, язык  девушки — все в пирсинге. Из коммерческого ВУЗа Марину отчислили за прогулы, постоянной работы у нее нет. О специфических интересах девушки свидетельствовала и обстановка в комнате: с плакатов взирали готические рок-музыканты, окровавленные дамы в одеяниях католических монахинь; тут же была повязана траурная лента, видимо, стянутая с чьей-то могилы, фрагмент кладбищенского венка и, к счастью, искусственный череп.
Что ж, внешний вид, тем более, человека, давно перешагнувшего 18-летний рубеж, в наше время — дело каждого. Ответственность за тунеядство современный кодекс тоже не предусматривает, посему все вышеперечисленные моменты еще не могли бы служить основанием для обращения в милицию. Однако угрозы убийством в адрес родительниц в случае, если те откажутся выдать деньги на очередное развлечение, стали сигналом для вмешательства со стороны стражей порядка. Впрочем, саму виновницу визита застать дома не удалось. По словам матери, она изредка является в отчий дом ближе к двум-трем часам ночи для того, чтобы переодеться и потребовать новую порцию денег. В последний раз, когда заполучить хоть сколько-нибудь средств на продолжение банкета не удалось, Марина изрезала ножом обшивку входной двери. Адреса друзей, с которыми девушка проводит время, она тщательно скрывает. На звонки родительницы с мобильного не отвечает, предпочитая изредка сама при необходимости отправлять смски с очередным требованием, сопровождаемые ненормативной лексикой. Было решено: в следующий раз, когда Марина появится дома с угрозами, вызвать ГНР и таким образом создать условия для беседы с участковым уже в отделе милиции. Пока же на основании заявления бабушки и матери девушку поставили на профучет. Вот уж ирония судьбы: мать Марины, будучи профессиональным психиатром, специализирующимся как раз на работе с подростками, не смогла в свое время выстроить отношения с собственной дочерью.
— Иные родители спохватываются слишком поздно. Где была ее бдительность, когда дочь только начала увлекаться подобными вещами? По-человечески, мать Марины жалко, но, по сути, она сама пожинает плоды своего воспитания, — прокомментировал ситуацию Андрей.  
Наш третий визит должен был быть связан с проверкой условий хранения травматического оружия у жильца одного из близлежащих домой. Как это часто бывает, планы изменил телефонный звонок. Второй на сегодня инспектор-техник просил участкового прибыть для составления акта на вынос вещей из приквартирного холла. Оказалось, один из жильцов, ссылаясь на тесноту в однокомнатной квартире, выставил забитые хламом картонные коробки и листы жести на лестничную площадку. По всей видимости, в отместку хозяин из соседней квартиры вынес сюда же свой ненужный скарб. Третий сосед не выдержал и написал заявление, но лишь на одного из жильцов, захламивших холл. В его отношении жилищная контора и вынесла предписание освободить лестничную площадку, которое, тем не менее, выполнено не было.  Когда рабочие прибыли исполнять постановление, хозяина вещей дома не оказалось. Возникла непростая ситуация: во-первых, вынесешь коробки — владелец может заявить, что в них было нечто ценное; во-вторых, непременно поднимет шум — почему мои вещи вынесли, а вещи соседа оставили? Для совета и надзора за соблюдением законности и был приглашен участковый. Первая проблема разрешилась быстро: оказалось, всего-то и нужно, что составить опись содержимого коробок, и удостоверить акт подписями всех присутствовавших. Хлам второго соседа пока пришлось оставить нетронутым, но на дверь прикрепили листок с требованием в течение трех дней навести порядок.
Наконец, отправляемся выполнять прерванную миссию по линии ОЛРР. Дверь нам открыла супруга владельца оружия: сам он отсутствовал. Узнав о цели нашего визита, женщина пригласила нас в дом воочию убедиться, что все условия безопасного хранения соблюдены. Однако на провокационный вопрос участкового «Где ключи от сейфа?» простодушно полезла в кадку с цветами, позабыв о том, что доступ к ключам по закону должен иметь только сам хозяин оружия.
Во второй половине дня Андрею предстояло вести прием населения на опорном пункте да еще потрудиться над раскрытием краж, совершенных на его территории. Тут немало хлопот доставляют и приезжие. Не так давно ему удалось задержать женщину с Украины, снимавшую комнату на Сиреневом бульваре вместе со своей соотечественницей; у нее-то начинающая воровка и украла все имевшиеся сбережения. Опасаясь, что преступница, сорвав куш, немедля отправиться на родину, сотрудники милиции связались с РЖД: таким образом в случае покупки воровкой билета удастся узнать дату ее отправления и номер поезда. Но Андрею, умело использовавшему информацию, полученную от доверенных лиц, удалось задержать преступницу гораздо раньше: воровка все еще продолжала скрываться в том же районе.
Сколько еще преступлений предстоит раскрыть и предотвратить, скольким еще людям помочь словом и делом доведется старшему участковому, вряд ли можно сосчитать. Но точно известно, что труд участкового тяжелый и ответственный. Правда, для профессионала, по-настоящему преданного своему делу, нет ничего невозможного.
— Конечно, нервы не железные. Спасают чувство юмора и любовь к работе — без нее я уже не могу представить свою жизнь, — признается Андрей.

Екатерина КРУТОГОЛОВА при содействии пресс­группы УВД по ВАО г. Москвы