В ЛАБИРИНТАХ ИСТОРИИ
«Атака Мертвецов»Правильно было бы сказать: «Атака мертвецов», или «Чёрный квадрат» Казимира Малевича. О первом в нашей стране не знает почти никто, о втором не утихают споры — является ли он произведением искусства.
Именно в нашей стране. Во всём мире пользуется величайшим уважением эта военная акция русской армии в Первой мировой войне, что же касается холста русского мастера, никто не сомневается, что именно с него начинается рождение искусства XX века и собственно абстракционизма. Загадкой остаётся только то, при каких обстоятельствах и под какими впечатлениями живописец пришёл в 1913 году к перевернувшему представление о живописи решению. Тем более за ним последовали не менее трудно объяснимые «Красный квадрат» и «Белый квадрат».
Впрочем, начало этой истории лежит в городе Ливны на Орловщине, о существовании которого мало кто знает. А между тем в центре этого города, может быть, и на месте снесённого повелением Екатерины II старого Кремля, должен был бы стоять величественный памятник единственному в своём роде проявлению воинского мужества, стойкости, сознанию солдатского долга. И не одному солдату, а целому полку.
225-му Ливенскому пехотному полку, знакомому каждому из зарубежных военных историков. С высеченными в камне полными именами командира, ротных, рядовых.
Древние летописцы были безукоризненно точны в определениях. Их оценка личности, события, поступка, как правило, не поддавалась переоценке потомков. Ливны — «Око Москвы». Потому что в канун Мамаева побоища из Ливен примчались гонцы, чтобы сообщить Дмитрию Донскому о собирающемся бессчётном войске кочевников. Спустя несколько дней те же ливенцы уточнили сообщение указанием дорог, по которым собирались двинуться недруги. Великий московский князь был предупреждён и мог подготовить своё войско к сражению. И к победе.
Ливны входили в ожерелье крепостей, защищавших Московское государство от степняков. Это родина генерала Скобелева, поэта-партизана Дениса Давыдова, тех же прямых предшественников И.С. Тургенева — Лутовиновых и Лавровых.
Из семьи Лавровых и породнившихся с ними Матвеевых в Первой мировой войне участвуют 18 офицеров и приданных к ротам сестёр милосердия. Здесь все четверо детей Стефана Львовича Лаврова, прямого потомка И.С. Тургенева, владельца небольшого поместья «Богдановки» на краю Русского Брода. Сам Стефан Львович, как и большинство детей помещиков, начал с военной службы, но рано вышел в отставку.
В армию уходит его старший сын Фёдор, выпускник Московского сельскохозяйственного института (ныне Сельскохозяйственная академия). Младший, Павел Стефанович, по окончании кадетского корпуса, вступает в отряд русских лётчиков, точнее, как тогда говорили, авиаторов. Проходит обучение лётному делу в России, стажируется во Франции и основывает новую для армии науку — аэрофотосъёмку, что вносит его имя в историю русской военной авиации. После ряда боевых вылетов он погибает от взрыва «адской машины», подложенной в его самолёт.
Продолжает разработку начатой им науки товарищ по кадетскому корпусу — ставший военным топографом Александр Григорьевич Богословский, вошедший в лавровскую семью благодаря браку с младшей из дочерей Лавровых: Александрой Стефановной, окончившей Высшие женские Бестужевские курсы в Петербурге с дипломом врача. Но медицинские дипломы врачей у женщин в России не признавались, и Александра Стефановна прошла Первую мировую вместе с ливенцами в качестве приданной к роте сестры милосердия.
Старшая из Лавровых, Софья Стефановна, вышла замуж за кадрового офицера-ливенца Ивана Гавриловича Матвеева, дослужившегося во время Первой мировой войны до чина генерала и состоявшего дежурным генералом императора в штабе Западного фронта.
Его биография была обычной для ливенцев. Реальное местное училище с очень сильным составом преподавателей по математике. Чугуевское училище подпрапорщиков. Назначение на фронт Русско-турецкой войны. По окончании военных действий перевод в Варшаву — в штаб царских войск в так называемом Царстве Польском. Жену взял из только что окончивших местную гимназию гимназисток. И притом вопреки воле матери наречённой. Штабс-капитану, не имевшему никакой недвижимой собственности и жившему на одно жалованье, будущая тёща предпочла наследника богатейших ливенских элеваторов, переживших даже Великую Отечественную войну. Мать была против и разницы в возрасте: целых 15 лет.
Молодых эти препятствия не остановили. Невеста поставила единственное условие, чтобы муж дал ей возможность получить высшее образование за границей. Штабс-капитан сдержал слово, и Софья Стефановна стала единственной среди русских женщин выпускницей Сорбонны со степенью магистра математики. С начала Первой мировой она не оставляла мужа, переезжая вместе со штабом армии в Минск, затем в Смоленск и везде работая в госпиталях.
И.Г. Матвеев неоднократно выполнял особо важные поручения (шесть личных благодарственных писем Николая II), в их числе огромная по размерам эвакуация на территорию России всех государственных учреждений Царства Польского вплоть до всех учебных заведений — от гимназий, институтов до профессиональных школ. И.Г. Матвеев обеспечил эвакуацию целых семей со всем домашним имуществом, а в Москве — возможность начать без опоздания учебный год (за счёт второй смены в московских учебных заведениях) и получить съёмные квартиры без завышенных цен (такова была его договорённость с Московской городской думой).
Уходят в армию все четверо детей родного брата генерала. Две вчерашние гимназистки в качестве сестёр милосердия, два сына, студенты петербургских институтов, с чином прапорщиков. Нельзя не отметить, никто из 18 участников Первой мировой не эмигрировал. Стояли до конца как на фронте, так и на «гражданке». По словам И.Г. Матвеева, «Бог даёт человеку одну мать и одну Родину. Предавать их невозможно, иначе перестанешь быть человеком».
Но для ливенцев понятие родины уточнялось до их городка. Когда сформированный 225-й пехотный полк, так и называвшийся Ливенским, был определён в крепость Осовец, у берегов Немана и реки Бобра, от Ливен в Полесье пролегла особая дорога. Ездили на свидание с родными. Возили гостинцы, письма — всё вернее, чем почта. Таким образом попал в Осовец и кузен Лавровых — «русский Кафка», как его стали называть литературоведы всех стран, Сигизмунд Кржижановский, имевший родовые корни на Орловщине.
В 1913 году с ним направился в крепость Казимир Малевич — их отцы, одновременно вышедшие в отставку офицеры царской армии, вместе работали в управлении сахарных заводов Рябушинского под Киевом.
Поездка в Осовец была для начинавшего читать лекции по теории искусства Кржижановского и пробовавшего выставляться на художественных выставках Малевича возможностью узнать ту Польшу, куда вели их семейные корни, но которой они не знали. Оба говорили по-польски, но никогда не пользовались этим «семейным» языком, а «русский Кафка» никогда не пытался им пользоваться в литературе, как бы этого ни хотели польские литературоведы.
… Болотистые места. Низкорослый кустарник. Бедные деревушки. Даже летом частые туманы. Могло ли это произвести впечатление на художника? Но одна картина всё же поразила Малевича.
Волглый туман. Сетка мороси. И за ней бесшумно раздвигающиеся двери в подземелья крепости. Угрюмый завораживающий квадрат, в котором бесшумно исчезали танки, грузовики, кавалеристы, пехотинцы. Выстроенная по последнему слову фортификационной техники, крепость имела три подземных уровня, скрывавших её живую силу.
«Отхлань» — в буквальном переводе на русский «бездна». Это слово Малевич будет повторять много раз. Образный его смысл — бездна, враждебная человеку, поглощающая его без возврата и надежды.
Это ощущение «отхлани», возможно, было усилено присутствием стоявшей в стороне женской фигуры — в длинной серой юбке и длинном белом, заколотом под подбородком платке. Она осеняла крестным знамением уходивших под землю, то ли благословляя их, то ли прощаясь с ними, Ливенка Ефросинья Вознесенская прощалась со своим женихом, на свидание к которому приезжала.
Внутренний смысл «Чёрного квадрата»? Во всяком случае, на следующий год, как он был написан, началась Первая мировая война и слава Осовца. Двинувшиеся на крепость германцы не сумели преодолеть даже окопной линии. Солдаты сражались с таким умением и стойкостью, что именно в честь 225-го Ливенского полка была выпущена первая листовка в Петербурге и Москве с подробным описанием имён и событий. Чего стоил подвиг одного капитана Мартынова, сумевшего выхватить из стены невзорвавшийся снаряд и предотвратить пожар в крепости!
В Осовец приехал из Ставки царь Николай II, чтобы поблагодарить солдат и вручить отличившимся «Георгиев». И ещё дважды выстрелить из русской пушки по разваленным повсюду немецким «Бертам», оказавшимся бессильными.
Вторая, через несколько месяцев, попытка взятия крепости также провалилась. Схватка была такой яростной — германцы пытались переправиться через Неман, — что река сплошь покрылась плывущими трупами, а воды её стали красными от крови. И снова — то ли догадка, то ли раскрытие внутренних переживаний увидевшего «Отхлань» художника — появление «Красного квадрата». Предвосхищение революции? На линиях фронта не было ничего важнее битвы за свою землю. Кстати, к этому времени добрый знакомец Малевича Кржижановский, в чине младшего офицера, уже находился в немецком плену.
Не рассчитывая на успех третьего штурма Осовца, летом 1915 года немецкое командование решает применить химическое оружие. Под облако иприта, накрывшего площадь в восемь на двадцать километров, попадают солдаты 225-го Ливенского полка во главе со своим командиром. Падают на землю, как подкошенные. Был в эти страшные минуты символический момент: проверенный всеми синоптиками ветер неожиданно сменил направление и облако частично накрыло самих нападавших.
Но для немецких командиров людские потери, в том числе и собственные, никогда значения не имели. Выждав положенное время, когда летальный исход, по мнению химиков, был обеспечен, германцы спокойно направились к крепости. И тогда случилось невероятное!
Во весь рост встал командир и с оружием в руках скомандовал идти в атаку, а вслед за ним поднялся и весь полк. «Атака мертвецов» — под этим названием она так и осталась в мировой военной истории. Осознать такое было невозможным. Германцы бежали — «мертвецы», русские, ливенские, победили.
Слов нет, со временем отравление сказало своё слово, но защитники продолжали сражаться и тогда, когда соседние крепости были сданы. Легенду Бреста, совершенно такой же по устройству крепости (все они начинали строиться ещё в начале 1880-х годов), знают, она сегодня на слуху у многих. Осовец не поминается почти никогда. А вот один лишь пример. Командир 13-й роты инженер-сапёр, только что выпущенный из Инженерного училища в Инженерном замке Петербурга (кстати, сын подполковника русской армии), москвич Вацлав Бжезинский попал в немецкий плен, только лишившись руки, ноги и одного глаза.
Молоденький поручик узнал Казимира Малевича в 1913 году и уже тогда увлёкся его идеями, наблюдал «Отхлань». Теперь беззаветная любовь сестры милосердия, немки из Поволжья, помогла ему выжить, а благодаря её немецкому языку избежать расправы и… обрести вторую жизнь в искусстве.
Сегодня существует в Лодзи Академия художеств имени участника обороны Осовца – родоначальника польского авангардизма Яна Вацлава Бжезинского.
В канун Великой Отечественной войны вышла книга для слушателей военных академий и командиров Красной армии, где говорилось об Осовце как примере грамотных действий командования. Другое дело — школьные и вузовские учебники, авторы которых не разобрались в смысле и действительных достижениях русской армии в Первой мировой войне. Всеми забылось, что память павших на поле боя во все времена священна и является прежде всего напоминанием о твоей принадлежности к земле, на которой живёшь, о твоих корнях. Таково существо человеческой натуры.
Нина Молева-Матвеева,
профессор, доктор исторических наук
Впрочем, начало этой истории лежит в городе Ливны на Орловщине, о существовании которого мало кто знает. А между тем в центре этого города, может быть, и на месте снесённого повелением Екатерины II старого Кремля, должен был бы стоять величественный памятник единственному в своём роде проявлению воинского мужества, стойкости, сознанию солдатского долга. И не одному солдату, а целому полку.225-му Ливенскому пехотному полку, знакомому каждому из зарубежных военных историков. С высеченными в камне полными именами командира, ротных, рядовых.
Древние летописцы были безукоризненно точны в определениях. Их оценка личности, события, поступка, как правило, не поддавалась переоценке потомков. Ливны — «Око Москвы». Потому что в канун Мамаева побоища из Ливен примчались гонцы, чтобы сообщить Дмитрию Донскому о собирающемся бессчётном войске кочевников. Спустя несколько дней те же ливенцы уточнили сообщение указанием дорог, по которым собирались двинуться недруги. Великий московский князь был предупреждён и мог подготовить своё войско к сражению. И к победе.
Ливны входили в ожерелье крепостей, защищавших Московское государство от степняков. Это родина генерала Скобелева, поэта-партизана Дениса Давыдова, тех же прямых предшественников И.С. Тургенева — Лутовиновых и Лавровых.
Из семьи Лавровых и породнившихся с ними Матвеевых в Первой мировой войне участвуют 18 офицеров и приданных к ротам сестёр милосердия. Здесь все четверо детей Стефана Львовича Лаврова, прямого потомка И.С. Тургенева, владельца небольшого поместья «Богдановки» на краю Русского Брода. Сам Стефан Львович, как и большинство детей помещиков, начал с военной службы, но рано вышел в отставку.
В армию уходит его старший сын Фёдор, выпускник Московского сельскохозяйственного института (ныне Сельскохозяйственная академия). Младший, Павел Стефанович, по окончании кадетского корпуса, вступает в отряд русских лётчиков, точнее, как тогда говорили, авиаторов. Проходит обучение лётному делу в России, стажируется во Франции и основывает новую для армии науку — аэрофотосъёмку, что вносит его имя в историю русской военной авиации. После ряда боевых вылетов он погибает от взрыва «адской машины», подложенной в его самолёт.Продолжает разработку начатой им науки товарищ по кадетскому корпусу — ставший военным топографом Александр Григорьевич Богословский, вошедший в лавровскую семью благодаря браку с младшей из дочерей Лавровых: Александрой Стефановной, окончившей Высшие женские Бестужевские курсы в Петербурге с дипломом врача. Но медицинские дипломы врачей у женщин в России не признавались, и Александра Стефановна прошла Первую мировую вместе с ливенцами в качестве приданной к роте сестры милосердия.
Старшая из Лавровых, Софья Стефановна, вышла замуж за кадрового офицера-ливенца Ивана Гавриловича Матвеева, дослужившегося во время Первой мировой войны до чина генерала и состоявшего дежурным генералом императора в штабе Западного фронта.
Его биография была обычной для ливенцев. Реальное местное училище с очень сильным составом преподавателей по математике. Чугуевское училище подпрапорщиков. Назначение на фронт Русско-турецкой войны. По окончании военных действий перевод в Варшаву — в штаб царских войск в так называемом Царстве Польском. Жену взял из только что окончивших местную гимназию гимназисток. И притом вопреки воле матери наречённой. Штабс-капитану, не имевшему никакой недвижимой собственности и жившему на одно жалованье, будущая тёща предпочла наследника богатейших ливенских элеваторов, переживших даже Великую Отечественную войну. Мать была против и разницы в возрасте: целых 15 лет.Молодых эти препятствия не остановили. Невеста поставила единственное условие, чтобы муж дал ей возможность получить высшее образование за границей. Штабс-капитан сдержал слово, и Софья Стефановна стала единственной среди русских женщин выпускницей Сорбонны со степенью магистра математики. С начала Первой мировой она не оставляла мужа, переезжая вместе со штабом армии в Минск, затем в Смоленск и везде работая в госпиталях.
И.Г. Матвеев неоднократно выполнял особо важные поручения (шесть личных благодарственных писем Николая II), в их числе огромная по размерам эвакуация на территорию России всех государственных учреждений Царства Польского вплоть до всех учебных заведений — от гимназий, институтов до профессиональных школ. И.Г. Матвеев обеспечил эвакуацию целых семей со всем домашним имуществом, а в Москве — возможность начать без опоздания учебный год (за счёт второй смены в московских учебных заведениях) и получить съёмные квартиры без завышенных цен (такова была его договорённость с Московской городской думой).
Уходят в армию все четверо детей родного брата генерала. Две вчерашние гимназистки в качестве сестёр милосердия, два сына, студенты петербургских институтов, с чином прапорщиков. Нельзя не отметить, никто из 18 участников Первой мировой не эмигрировал. Стояли до конца как на фронте, так и на «гражданке». По словам И.Г. Матвеева, «Бог даёт человеку одну мать и одну Родину. Предавать их невозможно, иначе перестанешь быть человеком».
Но для ливенцев понятие родины уточнялось до их городка. Когда сформированный 225-й пехотный полк, так и называвшийся Ливенским, был определён в крепость Осовец, у берегов Немана и реки Бобра, от Ливен в Полесье пролегла особая дорога. Ездили на свидание с родными. Возили гостинцы, письма — всё вернее, чем почта. Таким образом попал в Осовец и кузен Лавровых — «русский Кафка», как его стали называть литературоведы всех стран, Сигизмунд Кржижановский, имевший родовые корни на Орловщине.
В 1913 году с ним направился в крепость Казимир Малевич — их отцы, одновременно вышедшие в отставку офицеры царской армии, вместе работали в управлении сахарных заводов Рябушинского под Киевом.
Поездка в Осовец была для начинавшего читать лекции по теории искусства Кржижановского и пробовавшего выставляться на художественных выставках Малевича возможностью узнать ту Польшу, куда вели их семейные корни, но которой они не знали. Оба говорили по-польски, но никогда не пользовались этим «семейным» языком, а «русский Кафка» никогда не пытался им пользоваться в литературе, как бы этого ни хотели польские литературоведы.
… Болотистые места. Низкорослый кустарник. Бедные деревушки. Даже летом частые туманы. Могло ли это произвести впечатление на художника? Но одна картина всё же поразила Малевича.
Волглый туман. Сетка мороси. И за ней бесшумно раздвигающиеся двери в подземелья крепости. Угрюмый завораживающий квадрат, в котором бесшумно исчезали танки, грузовики, кавалеристы, пехотинцы. Выстроенная по последнему слову фортификационной техники, крепость имела три подземных уровня, скрывавших её живую силу.
«Отхлань» — в буквальном переводе на русский «бездна». Это слово Малевич будет повторять много раз. Образный его смысл — бездна, враждебная человеку, поглощающая его без возврата и надежды.
Это ощущение «отхлани», возможно, было усилено присутствием стоявшей в стороне женской фигуры — в длинной серой юбке и длинном белом, заколотом под подбородком платке. Она осеняла крестным знамением уходивших под землю, то ли благословляя их, то ли прощаясь с ними, Ливенка Ефросинья Вознесенская прощалась со своим женихом, на свидание к которому приезжала.
Внутренний смысл «Чёрного квадрата»? Во всяком случае, на следующий год, как он был написан, началась Первая мировая война и слава Осовца. Двинувшиеся на крепость германцы не сумели преодолеть даже окопной линии. Солдаты сражались с таким умением и стойкостью, что именно в честь 225-го Ливенского полка была выпущена первая листовка в Петербурге и Москве с подробным описанием имён и событий. Чего стоил подвиг одного капитана Мартынова, сумевшего выхватить из стены невзорвавшийся снаряд и предотвратить пожар в крепости!
В Осовец приехал из Ставки царь Николай II, чтобы поблагодарить солдат и вручить отличившимся «Георгиев». И ещё дважды выстрелить из русской пушки по разваленным повсюду немецким «Бертам», оказавшимся бессильными.
Вторая, через несколько месяцев, попытка взятия крепости также провалилась. Схватка была такой яростной — германцы пытались переправиться через Неман, — что река сплошь покрылась плывущими трупами, а воды её стали красными от крови. И снова — то ли догадка, то ли раскрытие внутренних переживаний увидевшего «Отхлань» художника — появление «Красного квадрата». Предвосхищение революции? На линиях фронта не было ничего важнее битвы за свою землю. Кстати, к этому времени добрый знакомец Малевича Кржижановский, в чине младшего офицера, уже находился в немецком плену.
Не рассчитывая на успех третьего штурма Осовца, летом 1915 года немецкое командование решает применить химическое оружие. Под облако иприта, накрывшего площадь в восемь на двадцать километров, попадают солдаты 225-го Ливенского полка во главе со своим командиром. Падают на землю, как подкошенные. Был в эти страшные минуты символический момент: проверенный всеми синоптиками ветер неожиданно сменил направление и облако частично накрыло самих нападавших.
Но для немецких командиров людские потери, в том числе и собственные, никогда значения не имели. Выждав положенное время, когда летальный исход, по мнению химиков, был обеспечен, германцы спокойно направились к крепости. И тогда случилось невероятное!
Во весь рост встал командир и с оружием в руках скомандовал идти в атаку, а вслед за ним поднялся и весь полк. «Атака мертвецов» — под этим названием она так и осталась в мировой военной истории. Осознать такое было невозможным. Германцы бежали — «мертвецы», русские, ливенские, победили.
Слов нет, со временем отравление сказало своё слово, но защитники продолжали сражаться и тогда, когда соседние крепости были сданы. Легенду Бреста, совершенно такой же по устройству крепости (все они начинали строиться ещё в начале 1880-х годов), знают, она сегодня на слуху у многих. Осовец не поминается почти никогда. А вот один лишь пример. Командир 13-й роты инженер-сапёр, только что выпущенный из Инженерного училища в Инженерном замке Петербурга (кстати, сын подполковника русской армии), москвич Вацлав Бжезинский попал в немецкий плен, только лишившись руки, ноги и одного глаза.
Молоденький поручик узнал Казимира Малевича в 1913 году и уже тогда увлёкся его идеями, наблюдал «Отхлань». Теперь беззаветная любовь сестры милосердия, немки из Поволжья, помогла ему выжить, а благодаря её немецкому языку избежать расправы и… обрести вторую жизнь в искусстве.
Сегодня существует в Лодзи Академия художеств имени участника обороны Осовца – родоначальника польского авангардизма Яна Вацлава Бжезинского.
В канун Великой Отечественной войны вышла книга для слушателей военных академий и командиров Красной армии, где говорилось об Осовце как примере грамотных действий командования. Другое дело — школьные и вузовские учебники, авторы которых не разобрались в смысле и действительных достижениях русской армии в Первой мировой войне. Всеми забылось, что память павших на поле боя во все времена священна и является прежде всего напоминанием о твоей принадлежности к земле, на которой живёшь, о твоих корнях. Таково существо человеческой натуры.
Нина Молева-Матвеева,
профессор, доктор исторических наук