Заранее объясню, как получилось, что материал про инспектора ПДН — и вдруг без привычных фото с подопечными и прочего профессионального антуража. Так уж вышло, что в момент встречи начальник отделения по делам несовершеннолетних ОМВД России по Можайскому району майор полиции Юлия Аникеева превозмогала простуду, поэтому занималась исключительно бумажной работой. А брать больничный ей не позволяла одна простая мысль.

— В отделении помимо меня три инспектора. И сейчас, в силу ряда обстоятельств, на рабочем месте всего один. Как думаете, это много или мало на муниципальный район численностью 160 тысяч человек, из которых почти 28 тысяч детей? Нет, болеть мне никак нельзя — объясняет Юлия Вячеславовна.

Хватаюсь за прозвучавшую мысль и начинаю расспрашивать про особенности района. Согласитесь, каждый чем-то да отличается от соседних, имея, так сказать, индивидуальные характеристики. «Спальный» столичный район Можайский, размером и численностью населения не уступающий среднему российскому городу, не имеет ни одной станции метро и ни одного торгового центра. Нет, продуктовые и промтоварные магазины, конечно же, есть, но ТЦ в типовом московском понимании отсутствуют — сплошной жилой сектор. Таким образом, практически нет мест массового сбора молодёжи, а именно это важно с точки зрения сотрудника полиции.

Для типичного инспектора ПДН это обстоятельство сильно усложнило бы демонстрацию служебных показателей. Поясню: именно возле метро и прочих мест притяжения людских масс (подростков, в том числе) легко фиксируются всяческие нарушения. Например, по тому же Федеральному закону № 15-ФЗ гражданам до 18 лет категорически запрещается курение. Но согласно Кодексу об административных правонарушениях ответственность наступает лишь за курение в общественных местах, и здесь сигарета во рту несовершеннолетнего для любого сотрудника полиции — повод к передаче его в руки инспектора ПДН. Так вот этих самых общественных мест в Можайском куда меньше, чем в остальных районах.

Но за такого рода показателями Аникеева и её инспекторы не гонятся. Со служебной статистикой у них и так всё неплохо, да и как может быть иначе при добросовестном отношении к обслуживанию территории, где находятся 44 детских учреждения, из которых только общеобразовательных школ полтора десятка.

Кстати, если останавливаться на статистике, то стоит упомянуть, что за 11 месяцев 2019 года по различным основаниям в отдел были доставлены 243 несовершеннолетних, в том числе 41 безнадзорный. О таких категориях мы поговорим с Юлией Вячеславовной чуть позднее. Пока же заметим, что за это же время за различные правонарушения и преступления инспекторами Можайского были выявлены и поставлены на профилактический учёт 45 несовершеннолетних правонарушителей, а также 28 неблагополучных семей.

«Фронт работ» инспектора ПДН включает в себя, разумеется, и борьбу с подростковой наркоманией, употреблением алкоголя. Работа проводится при непосредственном контакте с представителями профилактических центров. Бывает, что в отдел доставляют и пьяных подростков, буквально едва стоящих на ногах. Только в этом году было 15 таких случаев.

Расплачиваются за подобное чаще взрослые, и это правильно. В текущем году за продажу алкоголя несовершеннолетним и вовлечение их в распитие спиртных напитков Аникеева и её коллеги привлекли к административной ответственности  12 человек.

Насколько хороши такие показатели? Верный своему принципу выискивать недочёты, я спрашиваю о ныне существующей системе оценки труда инспекторов. Юлия Вячеславовна отвечает:

— В отношении некоторых цифр прибегают к их сопоставлению с показателями предыдущего периода. Идеальна ли такая система? Судить не берусь, но передовик сегодня, чтобы оставаться таким и завтра, должен «прыгнуть выше головы». Сами понимаете, при подобном подходе выгодно быть «отстающим в прошлом», чтобы сравнение всегда оказывалось выгодным.

Как и любой неравнодушный человек, инспектор ПДН (в 99% случаев это — женщина) несёт значительные моральные издержки. Попросту говоря, переживает. И переживания эти в рабочее время не уложишь. Общаясь с подростком, ровно в шесть вечера не скажешь ему: «Всё, я пошла домой». Поэтому рабочий день инспекторов ПДН в Можайском, как, впрочем, и всех остальных, зачастую растягивается за рамки положенного.

Но в разряде рабочих проблем это даже не учитывается. Аникееву беспокоит совсем другое. Например, прослеживается общая тенденция — родители «не слышат». Простой пример: в отдел доставляют подростка. За курение ли, за пребывание на улице в ночное время.

Здесь я сделаю небольшое отступление. Действительно, существует практика изъятия детей с улицы в ночное время. Делается это, разумеется, в целях профилактики безопасности детей: чтобы оградить их от вовлечения в преступную деятельность и чтобы жертвами они не стали. Ночью нужно спать, особенно растущему организму! Тут на нерадивых родителей можно и «административку» составить — за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Если, конечно, они не сами тревогу бьют, разыскивая пропавшее чадо. Бывает, ребёнок где-то сутками бродит, а родители дома пьяными на диване валяются.

Но вернёмся к описываемому «педагогическому» моменту. Папы-мамы вынуждены приезжать в отдел за ребёнком. Казалось бы, хорошая профилактика. Кому понравится повторять такое? Так нет же, родитель встаёт «в боксёрскую стойку» и начинает наезжать на полицейских, защищая неизвестно от чего своего ребёнка, а точнее собственное право игнорировать родительские обязанности: «Вы бы лучше преступников ловили!».

Что ж, при виде такого ребёнок постепенно начинает чувствовать собственную безнаказанность. Идёт вразнос. И вот уже от него достаётся собственным родителям. Те, словно забыв свою прежнюю позицию, бегут в полицию: «Помогите!».

— Я практически всегда могу предсказать, что такой родитель придёт к нам потом. Хотя, действуй он с нами сообща на начальном этапе, подобной проблемы удалось бы избежать.

Юлия Вячеславовна рассказывает об одном недавнем случае.

Женщина приехала на работу из региона, в Москве снимает квартиру. Есть сын. Когда ему было три года, мать уже лишали родительских прав: она сама отказалась от ребёнка в связи с трудной жизненной ситуацией. Моральную оценку этому давать не будем, важно, что случилось потом.  До 10 лет ребёнок воспитывался опекунами. Но детская душа не принимала разлуки с человеком, которому по природе положено быть самым близким и родным. Мальчик попросил разыскать мать. Разыскали. Уговорили взять сына, восстановили в родительских правах. И вот второй год вместе с сыном они живут в Москве. Живут, да не мирно. Мать всё время на работе, дама её практически не бывает. Мальчик предоставлен самому себе. В школе хулиганит. Но это не какое-то запредельное поведение — обычное подростковое. Однако дома мать с ним не справляется. И вот она уже принимает решение вновь отказаться от ребёнка. Рассудив, что «устала», приходит в отдел и просит инспекторов совместно с органами опеки поместить собственного ребёнка в госучреждение.

— Я посчитала нужным составить на женщину протокол за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей, — говорит Юлия Вячеславовна. — Ведь с её стороны не было ни попыток достучаться до собственного ребёнка, ни обращения к детскому психологу. Неужели сложно понять, что при отсутствии материнского внимания мальчик искал способы как-то её привлечь?! Отсюда и его поведение. Но нет, женщина просто решила бросить эту «ношу», заполнила положенные документы, вздохнула с облегчением и ушла. Чуть ли не с улыбкой. А мальчик запереживал. Уж насколько я адаптировалась к подобным ситуациям, но в общении с подростком чувствовала его боль, как свою. Нет, так это дело оставить было нельзя. Мальчик заслуживал другой участи. Вновь собирали документы для комиссии по делам несовершеннолетних и прочих положенных инстанций, вновь приглашали непутёвую маму. Надавили на неё, нашли аргументы. Не дали ей во второй раз бросить сына. Сейчас внимательно контролируем ситуацию, навещаем семью. Не только мы, но и специалисты всех уровней.

Однако бывает и по-другому.

В семье пьющих родителей шестеро детей — от года до 15 лет. После очередного родительского запоя встревоженные родственники привели детей к полицейским, потому что дома — антисанитария, голод и прочие «прелести».

Родители по отношению к инспекторам ПДН настроены враждебно, если не сказать агрессивно. Совместно с органами опеки детей, как положено, направили сначала в медицинское учреждение, затем — в детский реабилитационный центр «Берег надежды». Детям там понравилось. Да и как не понравится, если по сравнению с тем, что они видели в собственных четырёх стенах, новые опекуны встретили их тепло и радушно. Летом дети съездили в лагерь на море. Возвращаться в семью они не захотели. Старшие девочки говорят, что впервые узнали, каково это, спать на чистом белье и есть три раза в день.

Аникеева с коллегами собрала материалы для суда, где нерадивую парочку лишили родительских прав.

Юлия Вячеславовна представила инспектора ПДН капитана полиции Елену Цымбалюк:

— Мой исполнительный, грамотный и надёжный помощник.

Юлия Аникеева на службе без малого 20 лет. В 2000 году в класс к молодой учительнице, недавно окончившей педагогический вуз и принявшей классное руководство, пришла инспектор ПДН Валентина Овсянникова. Она и сманила девушку на работу в милицию. Ведь с детьми не обязательно заниматься в школе,  с мальчишками-девчонками достаточно проблем и вне школьных стен. Именно тогда молодой педагог появилась на пороге отдела милиции. С тех пор здесь и работает.

В своей семье Юлия с мужем Алексеем растят двоих детей — 10-летнюю Дашу и 5-летнего Виктора. Кстати, супруг Юли в прошлом сам сотрудник этого же отдела.

— Бумаг много, как и везде в полиции, — говорит Юлия Вячеславовна. — Но за каждой из них — детская боль, которую нужно унять и исключить из жизни навсегда.

Артём КИРПИЧЁВ, фото Николая ГОРБИКОВА