Работая в 1991 году в отделе уголовного розыска вновь созданного Управления внутренних дел Северо-Восточного административного округа Москвы, я, старший оперуполномоченный ОУР майор милиции Юрий Дасмаев, был вызван начальником ОУР подполковником  милиции Валерием Дежиным (позже стал начальником нашего управления) в кабинет. Там он мне сказал, что был звонок из МУРа и нам срочно велели  выехать на место происшествия на улицу Бестужевых, дом 3, где произошла кража антиквариата.

Приехав по адресу, я встретил местных оперативников, которые пояснили мне, что по указанному адресу проживает известный коллекционер старой мебели. Они сообщили, что во время доставки мебели в его квартиру произошла кража: исчез письменный стол-секретер со множеством ящичков, полочек для бумаг и других письменных принадлежностей. Я поднялся на этаж, где была его квартира и встретил солидного, представительного мужчину. Это и был коллекционер.

Он спросил у меня: «Вы, наверное, из МУРа?». Я говорю: «Нет, я работаю в отделе уголовного розыска Управления внутренних дел Северо-Восточного административного округа. Что у вас за проблема?». Потерпевший ответил, что давно собирает старинные вещи, реставрирует, обменивается этими изделиями с другими коллекционерами, и у них сложилась целая гильдия таких коллекционеров. И вот он, по случаю, приобрёл хороший старинный письменный гарнитур XVIII-XIX века, принадлежавший одной семье. Старшее поколение ушло из жизни, а молодые начали продавать антикварные вещи, перешедшие им по наследству.

Юрий Дасмаев

Я спросил: «Что же это за такая ценная вещь?». Он говорит, что этот гарнитур  принадлежал титулярному советнику Бричкину. Он работал в суде и среди полицейских того времени был очень уважаемым человеком, достиг больших успехов и стал достаточно обеспеченным материально. Бричкин также оказывал юридические услуги неимущим людям, простолюдинам, подсказывал им, как вести дела, а за свои услуги у них денег не брал.

Я приехал сюда, чтобы разобраться в ситуации. Коллекционер сказал: «Секретер — это самое ценное для меня, остальные шкафчики не так уж важны». Я ему ответил: «Мы постараемся найти, если для вас это очень важно».

Естественно, мы не собирались проверять  девять этажей по четыре квартиры без санкций на обыск.

Я и местные оперативники всё записали, предварительно собрали материал и спустились вниз. Как и всегда, там — около подъезда — сидели пять-шесть бабушек. Мы у них спросили о краже, они ответили, что ничего не видели.

Мы, оперативники, обсудили данную ситуацию, решили, что действительно надо что-то придумать. Дело стоит на особом контроле.

Я спросил местного участкового, знает ли он этих бабуль. Он ответил, что всех знает. Я предложил сделать такую комбинацию: сейчас всем разойтись, как будто все закончили здесь работать. И отошли в сторону. А участковому сказал: «Ты пойдёшь к бабушкам, посидишь с ними немножко, и, между прочим, сообщишь, что представители из Министерства внутренних дел приезжали, такая кража — очень большое резонансное дело. Вот сейчас поехали в прокуратуру, а завтра приедут с утра проверять все квартиры со следователем прокуратуры, возьмут техника-смотрителя и слесаря, которые будут вскрывать квартиры, если хозяева не откроют. Всё сделают, как положено,  — с описью и понятыми».

Вот такую комбинацию решили разыграть. Как говорится, по «горячим следам» выманить этого самого похитителя, вынудить его. Так как дом был давно уже заселённый, все друг друга знали и, как ожидалось, бабули всем «новость» растрезвонили!

Сделали засаду на двух машинах: одни сыщики находились со стороны  фасада дома, другие — с противоположной, тыльной, стороны.

Около часа ночи свет во всём доме уже был практически погашен. А вот в окне на третьем этаже зажёгся свет. Мы насторожились, из подъезда вышел мужчина лет сорока. Он шёл вдоль машин и заглядывал в них. Мы залегли на дно автомобиля, мужчина прошёл с нашей стороны и ничего не заметил. Видно,  успокоился,  опять вошёл в подъезд, а потом, минут через десять, буквально на руках вынес большой предмет. Мы сразу поняли, что это и есть тот самый секретер. Злоумышленник понёс его в ближайший мусорный контейнер: видно, чтобы  избавиться от громоздкой добычи.

Мы его здесь и прихватили. Мужчина нам сразу заявил, что он тут  даже и ни при чём.  Он подумал, что этот секретер был на выброс, поэтому  взял себе.

Мы поднялись к нему в квартиру, которая оказалась трёхкомнатной, в одной из комнат жил сосед-алкоголик. И злоумышленник спрятал этот секретер в комнате соседа и сказал ему, что знает цену таким  предметам и хочет продать столь редкий образец.

 Не знаю, ушёл затем вор от возмездия или нет, так как я уехал и в данный отдел уже не приезжал. Ведь преступление было раскрыто, а это самое главное: люди верили, что сотрудники уголовного розыска всегда помогут. Коллекционер написал начальнику МУРа письмо с благодарностью. И мы получили за это дело благодарность лично от Анатолия Егорова.

  Я пишу данную статью не потому, что мы такие умные и перехитрили какого-то обывателя (я думаю — это не закоренелый преступник), а потому, что работа в уголовном розыске очень многогранна. В аппарате МУРа занимаются раскрытием в том числе «громких» преступлений, вызывающих резонанс в обществе или даже получающих некое политическое значение. У муровцев есть большие возможности проводить оперативные разработки (с наружным наблюдением, поддержкой ОМОНа, техническим обеспечением), и они, будучи опытными сыщиками, раскрывают очень сложные преступления. Такого рода комплексная оперативная работа, как правило, занимает много времени и отнимает много сил у этих сотрудников-профессионалов, за что они и получают заслуженно ордена и медали.

Работа же в низовых структурах Московского уголовного розыска (его звеньях в территориальных подразделениях внутренних дел города) очень отличается от деятельности аппарата МУРа. Сыщики с «земли» занимаются в основном так называемой  мелочёвкой (воровство из учреждений, кражи сотовых телефонов, колясок, велосипедов и тому подобное), но эта работа тоже весьма сложна из-за огромного вала таких заявлений, на которые для проверки даётся очень мало времени и приходится много трудиться. Но мы испытывали огромное удовлетворение, когда к нам приходили, благодарили и желали дальнейших успехов. Однако не многие выдерживали такие нагрузки, в связи с чем уходили  в другие службы или увольнялись. Вот из тех, кто выдержал такие испытания, и проводился отбор на Петровку, 38, — в легендарный МУР.

Сам я познал все «прелести» этой специализированной службы, пройдя за десять лет все ступени (оперуполномоченный, старший оперуполномоченный, заместитель начальника 141-го отделения милиции по уголовному розыску, район Отрадное) и мечтал перейти на работу в МУР. Даже проходил собеседование у начальника МУРа Анатолия Егорова (который меня и ставил в 1987 году заместителем начальника 141-го отделения милиции по уголовному розыску, будучи тогда заместителем начальника управления), но из-за болезни и по рекомендации врачей мне пришлось перейти в другую службу.

По сложившейся традиции, мы 5 октября, на день создания уголовного розыска,  включая и МУР, всегда собираемся на столичном Цветном бульваре, вспоминаем о былых делах, погибших товарищах. Эти встречи незабываемы. А работа в угрозыске — это нелёгкое призвание: пусть и изматывающее, но всё-таки настоящее дело для тех, кто стоит на стороне добра.

Вот это я и называю настоящей работой.

Юрий ДАСМАЕВ, майор милиции, заместитель председателя Совета ветеранов УВД по СВАО г. Москвы, член Правления Межрегиональной Общественной организации ветеранов оперативных служб «ЧЕСТЬ», рисунок Николая РАЧКОВА