(Окончание. Начало в №№ 4, 5)

Конечно, с позиции классового подхода не совсем логично и даже несколько юмористично выглядит рассказ о прекрасных отношениях царского служаки — полицмейстера и лауреатов Сталинских премий, народных артистов СССР и Героев Труда. Но важно помнить, что Петру Андреевичу выпало жить на переломе эпох и, соответственно, находиться в самых прекрасных отношениях с замечательными людьми.

Конечно, всех не перечислить — это и не является задачей газетной публикации. Но наиболее выдающихся всё-таки хочется назвать. В одной из папок хранится письмо Фёдора Ивановича Шаляпина, великого русского певца, солиста Большого театра, первого народного артиста Республики. Шаляпин имел репутацию артиста, который соединил в своём творчестве «прирождённую музыкальность, яркие вокальные данные, необыкновенное актёрское мастерство». Он оказал большое влияние на мировое оперное искусство.

Фёдор Иванович тоже потревожил полицмейстера с целью получить возможность побывать на генеральном прогоне одной из постановок. На небольшом клочке бумаги он карандашом начертал: «Дорогой Пётр Андреевич! Будьте добры, дайте мне завтра на генеральную репетицию 2 ложи и одно кресло. Премного обяжете Вашего Фёдора Шаляпина».

С особым уважением Переяславцев относился к Марии Николаевне Ермоловой — драматической актрисе Малого театра, величайшей, по словам Константина Сергеевича Станиславского, из виденных им актёров. Ермолова, заслуженная артистка императорских театров, Герой Труда, первая народная артистка Республики, прославилась ролями свободолюбивых личностей, преданных своим идеалам и противостоящих окружающей пошлости.

В архиве хранится несколько документов, по которым можно судить о добрых, уважительных отношениях между полицмейстером и актрисой. Вот небольшое послание, написанное на красивом, «породистом», листке цветной бумаги: «Добрейший Пётр Андреевич, будьте любезны, исполните мою просьбу. Прикажите отдать мне завтра уборную, которая внизу около Мухинских уборных. Надеюсь на Вашу любезность, что Вы исполните мою просьбу. Уважающая Вас М. Ермолова».

Хранится также письмо известного актёра и режиссёра Московского Художественного театра, который участвовал в бенефисе Марии Николаевны. Для бенефиса она избрала «Орлеанскую деву» Фридриха Шиллера. В этом спектакле Ермолова играла Иоанну д’Арк. Образ соответствовал её темпераменту, и его на редкость сердечно принимали зрители. Мария Николаевна играла эту роль 18 лет!

Санин обратился к полицмейстеру с письмом: «Глубокоуважаемый полковник! Сердечно прошу Вас сегодня на бенефисе Марии Николаевны распорядиться, чтобы бенефициантке был подан из оркестра на сцену мой средневековый меч, после 1 акта трагедии («…А дева будет… С кровавой свободой Орлеана»!).

Письмо Марии Ермоловой

Прошу ещё, чтобы меч подали рукоятью кверху, чтобы Мария Николаевна могла его сразу заполучить в руки. С чувством искренней благодарности к Вам».

Любопытен и следующий документ, относящийся к тому самому бенефису великой актрисы, состоявшемуся в 1902 году. Это адресованное Переяславцеву письмо Кружка почитателей М.Н. Ермоловой.

Изящным почерком написано: «Милостивый государь Пётр Андреевич! Кружок почитателей Марии Николаевны Ермоловой обращается к Вам с покорнейшею просьбою не отказать в распоряжении применить такой порядок подношений в день бенефиса 12 февраля: после пролога и 1-го действия наибольшее число подношений и непременно маленький венок, и герб с мехами др., а затем распределить их так, чтобы после 4-го и 5-го действ было по одному подношению. Исполнением просьбы очень обяжете Кружок почитателей Марии Николаевны».

Об отношении сотрудников театра к нашему герою можно судить и по письму артистки балета Александры Васильевны Балдиной. Переехав из Северной столицы в Москву, она танцевала в Большом театре. Критики отмечали, что её «танец отличался лёгкостью, изяществом, музыкальностью, одухотворённостью».

Ей было всего 23 года, молодая женщина скучала в чужом городе, и, дабы как-то поднять ей настроение, Пётр Андреевич пообещал достать ей маленькую собачку. И вот Александра Васильевна пишет, что сейчас находится на отдыхе и «пёсика» можно отправить ей по двум адресам: «зимнему» или дачному. «Зимний» адрес, указала она, это улица Мясницкая, дом Баландина, квартира 19 — как говорится, ничего особенного. А вот дачный адрес звучит очень привычно для современного уха. Актриса отдыхала недалеко от станции Немчиновка, в деревне Барвиха. Да-да, в той самой Барвихе, в которой сейчас утвердился стиль жизни «лакшери»!

Но было бы однобоко оценивать деловые и человеческие качества полковника Переяславцева только словами «блестящий офицер», «душа компании», «весельчак и душенька». Если требовала ситуация, то он действовал принципиально и жёстко.

Антон Степанович Аренский

В бумагах хранится упоминание о конфликте между ним и композитором и пианистом Антоном Степановичем Аренским. Аренский был очень талантливым музыкантом и педагогом: среди его учеников — Сергей Васильевич Рахманинов, Александр Николаевич Скрябин, Рейнгольд Морицевич Глиэр, Георгий Эдуардович Конюс, Арсений Николаевич Корещенко. Но сам он больше прославился широким и разгульным образом жизни. Тогдашний директор Московской консерватории профессор Василий Ильич Сафонов откликнулся на его бурную «славу» эпиграммой, начинавшейся такими словами: «Муза Аренского — не выходит из погреба ренского».

Переяславцев резко выступил против, когда Аренский попытался внедрить свой беспутный образ жизни (кутежи да игру в карты, пьянство) в императорские театры Москвы, и настоял на его удалении от творческих коллективов.

…Читатель, наверное, уже устал ждать ответа на вопрос: какую же ответственность понёс полковник Переяславцев за передачу мундира балетному артисту? Ответ: никакую! Расследование, проведённое руководителем Московского управления императорских театров Николаем Константиновичем фон Боолем, не нашло его вины. При этом фон Бооль обнаружил, что некий другой артист балета танцевал в женском платье — по тем временам гнусность неимоверная. И именно против этого поступка началось расследование.

Труды же нашего героя на правоохранительной ниве вскоре были достойно оценены, и ему было присвоено звание генерал-майора. Более того, Пётр Андреевич был назначен чиновником, состоящим для особых поручений при министре императорского двора. А далее ему был поручен высокий пост — военного коменданта Кремля. К сожалению, занять его он не успел, так как умер от рака в марте 1915 года. Похоронен в Москве на кладбище Алексеевского монастыря.

В глубинах интернета удалось отыскать существенную информацию: Пётр Андреевич был женат на Надежде Сергеевне, и у них родились дочери Вера и Тамара. Обе стали артистками балета и в период с 1926 по 1928 год выходили на сцену Большого театра — одного из самых значительных в мире театров оперы и балета, которому так верно и надёжно служил их отец.

Владимир ГАЛАЙКО,

иллюстрация и фото из открытых источников