У газеты «Ведомости московской городской полиции» всегда были и верные читатели, и недоброжелатели — всяк москвич судил о её содержании на свой вкус. Но в одном ей точно не откажешь: газета и в 1871 году была в гуще событий своего времени. И не только событий из полицейской жизни. Какие имена мелькали на её страницах, какие ценные свидетельства запечатлены… Дух захватывает! Одни только объявления чего стоят!

В номере газеты от 13 марта читаем: «В понедельник 15 марта в малом зале благородного собрания имеет быть литературно-музыкальное утро, в коем примут участие Иван Сергеевич Тургенев, А.Н. Островский, А.Ф. Писемский, А.Н. Плещеев и другие», — такой парад классиков русской литературы. А в номере от 16 марта читателей зовут на концерт: «В Москве, в четверг 18 марта в зале Российского благородного собрания имеет быть концерт Н.Г. Рубинштейна, начало в 9 часов вечера». Да-да, того самого Николая Рубинштейна — знаменитого пианиста, дирижёра, основателя Московской консерватории. В общем, много чего интересного.

ВПЛОТЬ ДО ВЫСШЕЙ МЕРЫ

По императорским указам, публиковавшимся в газете, можно было судить как о ситуации в России, так и о градусе напряжения в обществе. Конец шестидесятых — начало семидесятых годов — время покушений на царя, время крестьянских и первых студенческих бунтов и время народнических акций. Похоже, именно те приметы времени и вызвали необходимость подкорректировать тогдашний уголовный кодекс, который на тот момент назывался Уложением о наказаниях. «Ведомости московской городской полиции» в номере от 15 апреля помещают на первой полосе «Указ его императорского величества, самодержца всероссийскаго» «с представлениями об изменениях некоторых статей уложения о наказаниях, определяющих наказания за убийство».

Итак, в опубликованной новой редакции статьи 1452 Уложения о наказаниях дана следующая формулировка: «Кто с обдуманным заранее намерением или умыслом убьёт женщину беременную, зная, что она в сем положении, тот подвергается за сие, смотря по обстоятельствам дела, лишению всех прав, состояния и ссылке в каторжную работу в рудниках: или на время от пятнадцати до двадцати лет, или без срока». Все последующие статьи уложения ориентируются на вышеприведённую статью и… явно перекликаются с борьбой с терроризмом. Вот как об этом сказано в следующей 1453-й статье документа: «К одному из определённых в предшедшей 1452-й статье наказаний, смотря по обстоятельствам дела, приговариваются также виновные в убийстве с обдуманным заранее намерением или умыслом: 1) когда сие убийство учинено или чрез поджог, или чрез произведённое взрывом пороха или газа, или иным образом разрушение строения, или чрез учинённое прорванием плотины или другим каким-либо способом потопление, или чрез порчу мостов, железных дорог, или чрез выстрелы в толпу людей, хотя и для лишения жизни одного только человека, и вообще чрез такие действия, от коих подвергались гибели или опасности несколько лиц или целое селение или город; 2) когда убитый лишён жизни чрез истязания, или же был пред тем подвергаем каким-либо более или менее жестоким мучениям; 3) когда для учинения своего злодеяния убийца скрывался в какой-либо засаде или заманил убитого в такое место, где он удобнее мог посягнуть на жизнь его; 4) когда убийство учинено для ограбления убитого, или для получения наследства, или вообще для завладения какою-либо собственностью его или другого лица; 5) когда оно учинено посредством отравления».

Статья 1454 продолжает: «Виновный в убийстве с обдуманным заранее намерением или умыслом, без тех особенных, увеличивающих вину его обстоятельств, которые означены в предшедших 1449—1453 статьях, подвергается: лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу в рудниках на время от пятнадцати до двадцати лет».

Каторжник под конвоем. XIX век

В документе подчёркивается, что если убийство совершено в группе и по предварительному сговору, то «наказание может быть возвышено одною степенью». То же самое касается преступника при убийстве родственника. От восьми до двенадцати лет каторжных работ или в рудниках от двенадцати до пятнадцати лет назначается преступникам, которые, замыслив убийство одного человека, подвергли опасности жизни и других граждан. И совсем конкретно против террористов и бунтарей — статья 1459: «Кто при содеянии какого-либо соединённого с насильственными действиями преступления, каковы суть: восстание против установленных Правительством властей, сопротивление оным, взлом тюрем, освобождение преступников, насильственное завладение чужой собственностью и т. п. учинит убийство без прямого на то намерения, тот за сие подвергается: лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу в крепостях на время от восьми до двенадцати лет. В случае же, когда при содеянии преступления виновный учинит смертоубийство умышленно, для достижения своей преступной цели и для избежания поимки, то он, за исключением случаев, особо предусмотренных сим уложением, подвергается: лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу в рудниках на время от пятнадцати до двадцати лет. Но если преступление, при содеянии коего совершено убийство, определено законом наказание строже означенных выше в сей статье, то виновный в оном приговаривается: к самой высшей мере наказания за то преступление положенного на основании правил, постановленных о совокупности преступлений в статье 152 сего уложения».

Словом, в империи осознали: пора закручивать гайки, обстановка требует.

ОПЯТЬ ЗАРАЗА

Ещё одна напасть навалилась на Москву: в том же году в город вновь пожаловала холера. В номере «Ведомостей московской городской полиции» от 3 апреля помещена информация о заседании Комитета охранения народного здравия Москвы. Известия оказались невесёлыми: «…случаи холеры были наблюдаемы и в Москве, именно: с 1 марта по 18 поступило в больницы десять холерных больных, 6 в военный госпиталь и 4 в больницу для чернорабочих. Из шести холерных больных военного ведомства пять рекруты, прибывшие из С. Петербурга, а четверо больных, поступивших в больницу для чернорабочих, доставлены с фабрики Носовых, находящейся в третьем квартале Лефортовской части». По предложению обер-полицмейстера на эту фабрику для обследования была направлена комиссия, которая нашла много недостатков, начиная от неудовлетворительной вентиляции на фабрике и заканчивая «неудовлетворительным устройством ретирад» (туалетов — Прим. авт.). Комитетом здравоохранения даны рекомендации по профилактике и борьбе с болезнью — регулярно дезинфицировать ретирадные места: «Комитет отдал предпочтение железному купоросу и дёгтю». А также предписывалось соблюдать правила гигиены всем москвичам. Были назначены специальные инспекторы.

Следует отметить, что город весьма активно включился в борьбу с холерой. Фабрику Носовых замучили проверками. В номере от 4 мая от Комитета охранения народного здравия в газете помещена информация: «…при незначительном числе холерных больных вообще в Москве развилась жестокая холерная эпидемия на фабрике почётных граждан Носовых, состоящей в 3 квартале Лефортовской части и имеющей 1520 рабочих». По подсчётам комиссии, только с 11 по 27 марта в московские больницы поступили более 70 работников фабрики, больных холерой. Московский обер-полицмейстер предписал приставу Лефортовской части «принять все законные меры к соблюдению на фабрике почётных граждан Носовых установленных правил в отношении содержания рабочих и гигиенических условий», а также «обязать владельцев фабрики подпискою безотлагательно устранить все беспорядки, найденные по осмотру, и для этого воспользоваться временем отсутствия рабочих на фабрике по случаю предстоящего праздника Пасхи». Кроме того, городским начальством «определено при составлении ведомостей о холерных больных собирать сведения и о возрасте их, звании и роде занятий, названии части города и № квартала, названии улицы или переулка, № дома (имени домовладельца), в которых названные больные занемогли холерою».

Между тем таблицы с информацией о числе больных холерой в Москве газета начала публиковать ещё с начала апреля. Вот сводка, опубликованная в номере от 3 апреля: «К 1 апреля в городе холерных больных всего состояло 44, из них мужчин 25, женщин 19. Всего с начала болезни, т. е. с 1 марта заболело 124, умерло 72». Такие сводки газета будет честно ежедневно публиковать до окончания эпидемии. Кроме того, газета регулярно помещала сообщения о рейдах медицинского инспектора совместно с полицией по проверке торговых точек. В случае антисанитарного состояния уничтожались все продукты в лавке, включая осетрину и другие деликатесы. Никакие уговоры не помогали.

ГОРОДОВОЙ, РИСКУЯ ЖИЗНЬЮ

Холера холерой, а разные ЧП и преступления в городе были, как говорится, «по расписанию». В 1871 году почему-то особенно часты были случаи подбрасывания младенцев — подобные сообщения в рубрике «Дневник происшествий» появлялись чуть ли не через день. Полицейские разбирались, пристраивали найдёнышей на воспитание. Не раз газета рассказывала и о героических поступках полицейских. В номере от 21 апреля помещена заметка «Спасение утопающего». Увидев тонущего, «городовой Карелин, сняв с себя пальто и с опасностью для собственной жизни бросился в реку, имеющую по случаю половодия сильное течение, успел схватить рукою утопавшего и при содействии городового Григорьева и дворника Михеева вытащил его из воды на берег с большим усилием». А дело-то было в апреле, вода ледяная…

В номере от 13 мая описан аналогичный случай: унтер-офицер из Пятницкой части Лебедев увидел, как некий гражданин упал в реку и его понесло течением, скинул мундир и, рискуя жизнью, бросился в воду, поймал несчастного на середине реки и сумел доставить на берег. Спасённый оказался крестьянином.

А ещё вот случай — это «про борьбу с коррупцией». В заметке из газеты от 26 апреля значится: «22 апреля стоявшим на посту на толкучем рынке городовым вице-унтер-офицером 2 квартала Мясницкой части Савичем задержан по подозрению мещанин Иванов, 19 лет за продажу двух ситцевых накрахмаленных платьев». Городовой задержал его, повёл в контору квартала, а вор-домушник по дороге принялся упрашивать полицейского, чтобы тот отпустил его за предложенную взятку. Но городовой на уговоры не поддался, взятку отверг и доставил преступника в участок, а затем и к мировому судье.

В «Ведомостях московской городской полиции» под рубрикой «Дневник происшествий» нередко встречались и довольно комичные на наш современный взгляд истории. Вот одна из них — как будто пересказ чеховского «Злоумышленника»: «15 марта начальник здешних мастерских Московско-Курской железной дороги препроводил к надзирателю 7 квартала Рогожской части крестьянина Ларионова, задержанного за кражу болтов из-под вагонов. По дознанию оказалось, что Ларионов задержан в то время, когда он, сидя под вагоном, отколачивал болты и около него найдены уже отбитые болты… по осмотру вагонов не оказалось 90 болтов и несколько боковых цепей, всего на сумму 235 рублей». При допросе злоумышленник Ларионов признался в том, что действительно выдирал болты, но, по его словам, «тоже с умом», через раз, и был уверен, что это его занятие «не повредит дорожному движению». Ларионова отправили к мировому судье. Читал ли эту заметку молодой Антон Павлович Чехов или, возможно, кто-то когда-то рассказал ему о том случае — неизвестно. С уверенностью можно сказать одно: чеховский «Злоумышленник» описан весьма достоверно.

Александр ДАНИЛКИН,

фото автора и из открытых источников