Из воспоминаний несовершеннолетнего узника фашистских концлагерей ветерана МВД Павла Сергеевича Гребенникова. Мои родители до Великой Отечественной войны проживали в селе Красная Слобода, Суземского района, Брянской области. Семья наша по современным меркам была большая. Отец — Сергей Дмитриевич (1878 г.р.), мать — Анна Степановна (1895 г.р.).
Сёстры: Александра (1924 г.р.), Мария (1926 г.р.), Ольга (1930г.р.), брат Иван (1928 г.р.).

Родители и старшая сестра трудились в колхозе. Село наше находилось в глубине знаменитых Брянских лесов и когда грянула война и наш край оккупировали фашисты, многие жители ушли в партизаны, в том числе и моя сестра — Александра.

Война раскидала нашу семью и судьбы у всех сложились хотя и по-разному, но всё равно трагически.

Отец, его по возрасту не призвали в армию, когда стали приближаться немцы вместе с братом Иваном — он был ещё подросток, погнали в тыл колхозное стадо, чтобы оно не досталось врагу. Немцы их захватили в плен уже рядом с Калужской областью, вместе с нашими военнопленными погрузили в эшелон и повезли на Запад. Во время пути, отцу и брату вместе с несколькими военнопленными удалось сбежать из эшелона, когда ехали через территорию Польши. С огромными лишениями они вернулись в родное село только в 1946 году.

Старшая сестра Анна во время оккупации была в партизанском отряде имени Щорса, в составе знаменитой партизанской бригады «За Родину», её арестовали в марте 1943 года, выдал предатель. Сестру отправили сначала в тюрьму на территории Белоруссии, затем эшелоном повезли через Польшу в Германию. Во время налёта нашей авиации эшелон разбомбили и волею судьбы она оказалась в Венгрии на принудительных работах, после Победы она вернулась на Родину.

Также трагично сложилась в войну судьба сестры Марии, которая была на работах по возведению укрепления района.

В декабре 1942 года она была схвачена фашистами, прошла несколько концлагерей и была освобождена в 1945 году, при освобождении Норвегии нашими войсками.

Сразу после ареста Александры, мою мать — она была беременна и младшую сестру Ольгу, схватили немцы и отправили в лагерь, где я и родился за колючей проволокой. Спустя какое-то время мать со мной и сестрой погнали сначала в Бобруйск, там мы находились в одном концлагере вместе с военнопленными, затем перегнали в Белоруссию в город Борисов Минской области. Находились мы в этом лагере до июня 1944 года. В один из вечеров был налёт советской авиации и очень сильно бомбили, лагерь был разрушен, многим удалось бежать, в том числе и матери, со мной и сестрой Ольгой. Около месяца мы тайно, по ночам, пробирались к себе домой — в Брянскую область, которая к тому времени уже была освобождена. Благодаря помощи простых людей мы пришли в своё село, которое было полностью сожжено фашистами. Жить нам и другим уцелевшим жителям пришлось в землянках, оставшихся от партизанского отряда.

Затем были трудные годы восстановления страны. В 1954 году наша семья переехала в Московскую область. Я, окончив 7 классов средней школы, поступил в ремесленное училище, учился на токаря, одновременно продолжал учёбу в вечерней школе. Следующим этапом моего жизненного пути была служба в Советской армии. Службу проходил в ракетных войсках в Ленинградском военном округе. Перед демобилизацией, закончил курсы офицерского состава.

После армии стал работать токарем на Электростальском заводе тяжёлого машиностроения. В 1966 году по комсомольской путёвке был направлен в милицию и сразу же меня отправили учиться в Каунасскую специальную среднюю школу МООП — так называлось тогда МВД. Об учёбе там, у меня остались самые хорошие воспоминания. Самое главное, там был очень сильный преподавательский состав, который сделал всё для того, чтобы бы мы, курсанты, стали настоящими профессионалами.

Вернувшись лейтенантом в Рузское ОВД Московской области, я стал работать участковым инспектором. Территория моего участка была большой — 30 деревень. Передвигаться приходилось на мотоцикле, служили мы тогда, не считаясь со временем. Большую помощь оказывало население.

Начальник ОВД спустя полгода перевёл меня в уголовный розыск и он же сделал всё, чтобы я стал настоящим оперативником. Вскоре я женился, жена была москвичка и я перевёлся в Москву. В Москве стал работать в Управлении по охране метрополитена. Служить там пришлось на различных должностях с 1970 по 1974 годы.

Работая там, я на три месяца был откомандирован, как лучший сотрудник, в группу по сопровождению пассажирских самолётов. Это произошло после угона советского самолёта за границу. Тогда ещё не было специальной службы. Летал на самолётах следующих из аэропорта Шереметьево.

В 1974 году я перевёлся в 96-е отделение милиции Октябрьского РУВД г. Москвы на должность участкового инспектора, затем стал старшим участковым инспектором. За время службы в 96-м отделении милиции мною раскрывались практически все уголовные преступления на вверенной мне территории, в том числе и несколько особо тяжких. В 1988 году приказом министра СССР мне было присвоено почётное звание «Заслуженный участковый инспектор МВД СССР». В марте 1992 года я в звании подполковника милиции вышел в отставку. С родным коллективом ныне ОМВД Обручевский я поддерживаю самую тесную связь, несколько лет был председателем Совета ветеранов подразделения, сейчас член Совета ветеранов УВД по ЮЗАО ГУ МВД России по г. Москве. Стараюсь передать молодым сотрудникам свой богатый  опыт и знания.

Трудно и правильно сложилась жизнь всех членов нашей семьи. Отец работал до конца своих дней в сельском хозяйстве, умер в 1974 году.

Моя мама, которой я многократно обязан своей жизнью, также прожила, долгую жизнь покинула нас в 1986 году. Земной ей поклон.

Брат всю жизнь проработал в леспромхозе Архангельской области — водителем, за свой труд был награждён орденом Трудового Красного Знамени, ушёл из жизни в 2008 году.

Сёстры преклонного возраста, давно на пенсии.

Хочу поделиться двумя эпизодами из своей служебной деятельности участковым инспектором.

— В конце 70-х годов прошлого века ему поступила информация от населения, что у ранее судимого гражданина Н. имеется огнестрельное оружие — пистолет. Павел Сергеевич после нескольких бесед с данным гражданином сумел его убедить добровольно сдать оружие.

— Ещё один очень показательный факт из его служебной деятельности рассказал работавший вместе с П.С. Гребенниковым ветеран МВД В.И. Дутов.

Как только где-то на территории отдела возникала сложная криминогенная ситуация, тут же на этот участок переводили Павла Сергеевича и он в течении короткого времени наводил там должный порядок.

Павел ГРЕБЕННИКОВ

Полковник милиции в отставке Михаил Егорович Сафронов прошёл Великую Отечественную войну от битвы на Курской дуге до штурма Кёнигсберга. Корреспондент «Петровки, 38» попросил Михаила Егоровича поделиться воспоминаниями о своем героическом ратном пути.

— Память у меня всегда была отличная. Служа в милиции, телефоны мог не записывать:  держал в голове номеров до трёх десятков. Через меня как начальника уголовного розыска ежегодно проходило до полутораста преступлений, фигурантов любого из них я мог вспомнить и спустя много лет. Как-то раз на улице меня окликнули: «Здравствуйте, гражданин начальник!». Я обернулся: «Ну, здравствуй, Мика», — сразу узнал вора, многие годы назад обчистившего пару квартир у нас в районе.

Что уж говорить про военную пору. События тех лет встают передо мной, как вчерашние, несмотря на то, что минуло уже семь десятилетий. Сколько всего вместили они, те огневые сороковые! Целую жизнь, начиная от тяжёлых наших поражений на западных границах до победоносного наступления, требующего огромного напряжения сил и мужества, когда мы стали освобождать от фашистских захватчиков родную землю,  братские республики и другие страны.

Родился и жил я в Рязанской области. К июню 1941 года учился ещё в школе и в сентябре только собирался переходить в девятый класс. Война к нам в дом пришла в первые же дни: на фронт забрали отца, который погиб под Сталинградом. А в декабре 1942 года в Красную армию отправился и я. В военкомат пришёл добровольцем. Оттуда меня направили в учебный полк,  дислоцировавшийся под Казанью. Там я с другими молодыми ребятами начал осваивать военное мастерство, принял присягу, ходил на стрельбище, изучал матчасть. Сразу же мы, едва закончив учёбу, попали в пекло. В июне 1943 года в сержантском звании я оказался в 11-й гвардейской армии 26-й гвардейской стрелковой дивизии на должности командира отделения.

Этой армией командовал Иван Христофорович Баграмян, будущий маршал, тогда ещё генерал-лейтенант. Моя часть дислоцировалась на севере Курской дуги — напротив немецких войск, наступавших от Орла. Как говорят, Гитлер тогда давал последний бой. Потерпев поражение под Москвой, разгром под Сталинградом, он собрал для наступления на Курской дуге всю свою мощь, все свои самолёты, танки. Наше командование, понимая важность предстоящего сражения, вело подготовку в неменьших масштабах. Отбив натиск врага, Красная армия пошла в наступление. Вот-вот готовилась подняться из окопов наша рота. Накануне нам сообщили, что завтра начнётся мощная артподготовка, после чего вперёд двинутся танки, а следом под их прикрытием пойдёт пехота.

Мы шли по земле, уставшей от взрывов и крови. Убитых было столько, что даже слово «много» кажется незначительным. Мы шли по трупам, и это, к сожалению, нужно понимать буквально — не было возможности ни перешагнуть, ни перепрыгнуть через тела, столько их было и с нашей, и с немецкой сторон. Вокруг творился сущий ад: громыхали танки, раскаляя выстрелами воздух, палила артиллерия, самолёты непрестанно бороздили небо, сбрасывая бомбы. Пыль, дым, копоть окутывали землю на много километров едкой завесой; из-за рёва моторов и взрывов не слышно было собственных мыслей.

Мне тогда посчастливилось: я не получил ни одной царапины, сколько ни рвалось вокруг бомб и ни свистело осколков. А прошли мы одним разом, наверное, километров 15. Немцы были отброшены от наших позиций и стали отступать в сторону Орла. Нам, однако, пришлось задержаться: из-за больших потерь в наступлении была взята пауза — где-то на полдня. И снова в бой — за освобождение Орла.

В честь этой победы по приказу Сталина был дан первый с начала войны салют. А мы в наступившую короткую передышку стали считать своих погибших, среди которых оказалось огромное количество офицеров. В результате от командования поступило распоряжение направить сколько-то человек из сержантского состава, в том числе и меня, на курсы младших лейтенантов при 11-й гвардейской армии.

После Орла мы передислоцировались на 3-й Белорусский фронт. Немцы после поражения на Курской дуге отступали, но сдаваться не собирались и без боя нашу землю не оставляли. Откатываясь всё дальше на Запад, они оставляли за собой пустошь. Я на своих двоих прошёл всю Белоруссию и не увидел ни одного целого дома — только печные трубы стояли вдоль дорог. На границу с Польшей мы вышли в районе Гродно. Здесь обучение на курсах подошло к концу, почти по всем предметам знания мои оценили на «отлично». Впервые тут оказался я на волосок от смерти, впрочем, подобное до конца войны случится еще не однажды. 

Я тогда уже был назначен командиром роты разведки. Мы стояли в обороне, в окопах. Немецкие окопы были совсем близко — метров 200-250. Мы даже периодически перекрикивались с ними; они нам: «Сталин капут!», мы им: «Капут вашему Гитлеру!». Моим заместителем был украинец по имени Гриша, старшина по званию, лет на пять старше меня, двадцатилетнего. Он должен был демобилизоваться в 1941 году, но началась война. Опыт у него был куда больше, чем у меня, и он мне иногда подсказывал: «Товарищ командир, а не лучше вот так и вот так сделать?».

В тот день, наблюдая через бинокль за противником, я заметил какую-то суету среди немцев: туда-сюда замелькали каски, потащили ящики.  Говорю: «Гриш, чего это немцы у нас так зашевелились?» — «Где? Дай-ка гляну». И только он берёт бинокль — выстрел. Снайпер. Разрывным — точно в лоб. Стояли плечом к плечу, и голову его разворотило на меня. Очень жаль было отличного человека и солдата; и ведь война-то к концу уже катилась.

В следующий раз только случайность уберегла меня от смерти. Поступил приказ о передислокации. Помощник начальника штаба по разведке наказал нам осмотреть местность: поискать источники воды, проверить населённые пункты, уточнить карты. Я взял два студебеккера, и мы поехали. Было нас около тридцати человек; я на головной машине с шофёром. На полпути появился немецкий самолёт, летевший с нашей стороны на Запад. И вроде бы уже пролетел мимо, но вдруг начал разворачиваться, лёг в пике и сбросил бомбу точно в кузов второй машины. Я оглянулся — а вверх поднимаются каски, колёса швырнуло по сторонам. Ни одного человека в живых не осталось. А самолёт ушёл; была у него одна бомба, и выбрал он почему-то вторую машину.

Границу Германии я пересёк в составе 26-й дивизии. Произошло это в Восточной Пруссии. В феврале 1945 года с боями мы вышли к Кёнигсбергу,  настоящему городу-крепости. Все здания приспосабливались в нём для обороны: каждое строение полуподвальное, а окна сделаны по типу амбразур. И так не только в самом городе, но и в округе. Здесь находилось кладбище, которое предстояло нам занять, так даже оно представлялось фортом огромной крепости: его огораживала стена метровой толщины, в которой тоже были проделаны амбразуры. По всей кладбищенской территории были вырыты подвалы, соединённые сетью тоннелей.

Нашему полку придали в помощь штрафную роту. В ней не хватало командиров взводов, и на эти должности предложили вступить полковым офицерам. Надо сказать, что командиру штрафной роты, если сам он не штрафник, засчитывал год службы на фронте не за три, а за шесть лет. К тому же выдавалась двойная зарплата. Риск, конечно, велик, но на войне везде риск. Подумав, я согласился.

Занять кладбище было нелёгкой задачей. Сколь бы ни было артподготовки, сколько бы ни бомбили самолёты, и ни выпустила снарядов «Катюша», стоило только пойти в наступление, отовсюду начинался сумасшедший пулемётный обстрел. И всё же 31 января кладбище было взято. Но для меня ценой этой победы стало первое ранение. Осколок снаряда попал в грудь. На мне были плащ-накидка, телогрейка, китель — и всё это было пробито, кусок металла острием вошёл в тело. Удар был страшный: я рухнул как подкошенный и сразу потерял сознание. Мне повезло: снаряд не разворотил грудь, как мог, если бы прошёл навылет. Менее чем через три недели я  выписался из госпиталя и вернулся в строй, но попал  уже в другую дивизию — 2-ю Таманскую 2-й ударной армии на том же 3-ем Белорусском фронте.

Много боёв прогремело в Пруссии, но Кенигсберг стоял крепко. Штурм предстоял тяжёлейший. Готовились к нему усердно, сосредотачивая огромную мощь для наступления. Три часа перед атакой велась масштабная артподготовка. В своей книге воспоминаний маршал Василевский, командовавший нашим фронтом, писал, что Восточно-Прусская операция по расходу боеприпасов вообще не имела себе равных среди всех операций в истории войн. Только за первый день наступления артиллерийских снарядов 3-им Белорусским фронтом было израсходовано более 1000 вагонов. Каждый дом, каждое строение в городе были приспособлены для обороны. Везде были накоплены запасы снарядов, патронов, воды, продовольствия. Здесь 16 апреля я был ранен второй раз.

Нашей задачей был захват четырёхэтажного дома, из которого немцы простреливали из пулемёта дорогу. После небольшой артподготовки мы пошли на штурм. Сначала кидаешь гранату — следом идёшь сам. Так мы зачистили первый и второй этажи, а на третьем как-то пропустили одного немца. Штурмовики уже продвинулись вперед, а тот фашист оказался позади нас. Я обернулся в тот момент, когда  обер-лейтенант, стоявший не далее чем в пяти метрах, целился в меня из парабеллума. Я отпрянул, и он, не ожидавший, что противник оглянется, дёрнулся тоже, но выстрелил первым. Вслед за этим на спусковой крючок нажал и я, выпустив в него весь оставшийся диск ППШ.

Немецкий офицер был убит, однако его пуля угодила мне в голень, из-за чего пришлось отправиться в госпиталь аж до августа. Ранение оказалось серьёзным: была отколота часть большой берцовой кости. Некоторое время заживление шло своим чередом, но спустя полтора месяца началась гангрена. Врачи рекомендовали ампутацию. Я не соглашался ни в какую: война к тому моменту уже кончилась, дома оставались только мать с сёстрами — а я на костылях к ним приду? Лучше, говорю, умру. Консультировавший меня профессор медицины, генерал-майор медицинской службы, тоже предложил ампутировать ногу, но я отказался вновь. Стали делать операцию — чистку кости, образовавшийся на ней налёт, как ржавчину, счищали. От боли даже наркоз не помогал. Зато, пройдя через это испытание, я пошёл на излечение. Спустя четыре месяца, в августе, я был выписан из госпиталя не просто здоровым, но и годным к дальнейшей строевой службе. Хотя поначалу, когда сняли гипс и сделали лонгет, я даже стоять не мог: казалось, пол и потолок поменялись местами. Учился заново ходить на двух костылях, потом с одним — и вот уже стою на своих двоих.

До 1948 года я оставался в армии. Потом началась демобилизация — война закончилась, надо пахать. Поехал домой. Сестра предложила пойти в органы внутренних дел: «Ты же офицер, иди в милицию!». Так началась моя служба, которой я отдал 33 года. Взяли в МУР, поначалу в 6-й отдел, потом в 3-й. Поработал и в районном отделении милиции. Из МУРа не уходил бы, но мы с женой и двумя детьми тогда жили в одной комнатушке, а очередь на квартиру быстрее шла для тех, кто работает «на земле» Так я перешёл на должность старшего оперативника уголовного розыска, а потом возглавил уголовный розыск 73-го отделения милиции. Параллельно отучился в Высшей школе МВД СССР.

Выйдя на пенсию, с родным отделением не расстался: сегодня это ОМВД по району Метрогородок, где я возглавляю с 1990 года ветеранскую организацию. Когда пришёл на эту должность, там ещё служили те ребята, которых когда-то сам и принимал на работу. Спросите, не возникало ли желания просто отдохнуть? Отдав столько лет любимому делу, я уже к нему прикипел. Когда встречаю сотрудника полиции, чувствую — родной человек идёт. Это ощущение профессионального  братства у меня никогда не исчезнет. Это навсегда.

Денис КРЮЧКОВ

Павел Илларионович Казаков родился в Подмосковье 18 августа 1923 года, активный участник Великой Отечественной войны, имеет боевые и трудовые награды. Из своих 90 лет жизни четверть века он отдал службе в органах внутренних дел и 30 лет — ветеранскому движению.

Чем дальше уходят от нас трагические и героические дни Великой Отечественной войны, тем ярче высвечиваются события тех далеких огненных лет, подвиг ее участников и всемирное значение победы советского народа для судеб мира.

В 1941 году над нашей страной нависла смертельная опасность, уничтожение ее темными силами фашизма. На защиту Родины поднялся весь советский народ. Молодежь из патриотических чувств вступала в ряды Красной Армии и смело шла на смертный бой с врагами. Призывные пункты были переполнены молодыми добровольцами. На одном из таких пунктов Подмосковья оказался 18-летний Павел Казаков, мечтавший поскорее вступить в бой с противником. Отец, знавший о его намерениях, тяжело вздыхал, но в душе гордился своим щупленьким, но разумным сыном — патриотом.

После прохождения курса молодого бойца в ноябре 1941 года Павел был зачислен в 364-й отдельный пулеметный артиллерийский батальон, который для полного формирования направили в столицу. Враг стоял у ворот Москвы, и прифронтовой город поразил новобранцев своей готовностью защищаться. 7 ноября 1941 года состоялся парад войск на Красной площади. О нём узнал весь мир, и его сразу назвали великим, потому что почувствовали силу, несокрушимость русского духа; люди окончательно поверили: Москву не сдадим! Победа будет за нами! Настрой у молодых солдат был боевым.

За короткий срок Павел зарекомендовал себя способным солдатом, пользовался уважением рядовых и командиров подразделения; вскоре его избирают комсоргом роты. Первый бой 8 января 1942 года ему запомнился  навсегда: пережитое от близости врага, гибель товарищей. Павел позже рассказывал: «Среди молодых необстрелянных солдат находились и воины с опытом боевых действий, которые своим поведением и выдержкой вдохновляли и ободряли новичков. Один из них оказался бывшим работником милиции, участвовавшим в войне с финнами».

После двух месяцев боев Павел был назначен ординарцем командира роты Климова, но вскоре Климов был убит. Ожесточенные сражения  продолжались. В середине февраля 1942 года Павлу вручили первую награду — медаль «За боевые заслуги». В конце того же месяца его назначили командиром пулеметного отделения и присвоили сержантское звание. В марте 1942 г. Павел был ранен и три месяца находился в госпитале. После лечения он вновь оказался в 39-й армии, дислоцировавшейся под Ржевом, где велись в это время кровопролитные бои. Немцы, провозгласившие «Ржев — ворота Берлина», ожесточенно сопротивлялись натиску наших войск. Сражение под Ржевом в определенном смысле сравнимо со Сталинградской битвой. 14 месяцев, с 8 января 1942 года по 2 марта 1943 года, как сказано в стихотворении А.Т. Твардовского, «фронт горел, не смолкая, как на теле рубец, я убит и не знаю, наш ли Ржев, наконец?» 

В мае 1943 года Павла как отлично проявившего себя воина откомандировали в полковую разведку, и ему довелось не раз принимать участие в вылазках в тыл врага. За успешные  разведывательные операции он был награжден двумя медалями «За отвагу». В августе при очередной вылазке в фашистский тыл Павел вновь получил серьёзные ранения. Через два месяца из госпиталя мужественный боец  прибыл в 787-й отдельный разведывательный батальон, входящий в состав 39-й армии. «Сомненья прочь, уходим в ночь...», — цитирует сегодня Павел Илларионович поэтические строки, вспоминая, как пренебрегая опасностью,  добывал с друзьями-разведчиками секретные сведения о противнике. От них — это понимал каждый — зависел успех войсковой операции.

Война продолжалась. Враг откатывался на Запад, и сержант Казаков принимает участие в операции «Багратион» по освобождению Белоруссии, затем — в штурме неприступной, как до сих пор считалось, крепости Кенигсберг. Находясь на передовой,   комсомольский вожак артиллерийской бригады Павел Казаков вдохновлял однополчан своим  мужеством, неколебимой уверенностью в победе над гитлеровским воинством. Орден Красной Звезды пополнил арсенал его боевых наград.

С разгромом Германии нашими войсками война для Павла Илларионовича  не закончилась. 8 августа 1945 года Советский Союз, выполняя союзнические обязательства, объявляет о начале войны с милитаристской Японией. Часть, в которой служил  Казаков, была переброшена на восток, в район боевых действий, и участвовала в разгроме Квантунской армии японцев. Павел Илларионович был награжден медалью «За победу над Японией». Два последующих года он служил в Порт-Артуре.

Из Вооруженных Сил отважный воин переключился  на другой фронт — на борьбу с преступностью в Москве. Битва эта требовала подготовленных,  грамотных специалистов, и участнику Великой Отечественной войны пришлось и работать, и учиться. Он окончил вечернюю среднюю школу и поступил в МГУ на философский факультет,  блестяще защитил диплом.

Работая в органах внутренних дел на различных должностях, Павел Илларионович зарекомендовал себя замечательным профессионалом, незаурядным организатором. Он часто и заинтересованно общался с населением, постоянно встречался с трудовыми коллективами, как внештатный лектор райкома партии успешно выступал с лекциями о международном положении и внутренней жизни страны. В отставку П.И. Казаков вышел в звании полковника милиции. 

Уйдя на отдых, Павел Илларионович активно включился в деятельность ветеранской организации. На протяжении 30 лет он является бессменным первым заместителем председателя Совета ветеранов органов внутренних дел Москвы, ведет большую организационную работу среди первичных ветеранских организаций. Как участник Великой Отечественной войны он систематически выступает перед сотрудниками гарнизона, учащимся школ, колледжей полиции.

С особенной любовью он  встречается в оздоровительном лагере «Бугорок» с детьми сотрудников органов внутренних дел. Ежегодно в течение трех летних смен здесь проводят летние каникулы, закаляются и набираются сил до 1800  ребятишек. Встречаясь с ними, ветеран рассказывает им о войне, отвечает на бесчисленные вопросы, рекомендует книги для чтения. Детвора с энтузиазмом разучивает и исполняет хором вместе с Павлом Илларионовичем песни военных лет. Так закладывается в юные души зерно патриотизма. Ребятишки искренне любят Павла Илларионовича: они приняли его почетным членом своего коллектива, чествуют его в дни рождений, оформили стенд, повествующий о его славном боевом пути. Вот выдержка из приветственного письма детей: «Мы помним Ваш подвиг, мы знаем цену Победы и в очередной раз склоняем колено перед Вашими ратными заслугами».

П.И.Казаков от природы — воспитатель с большой буквы. Обладая высокими душевными качествами, он заслуженно пользуется уважением старшего поколения и молодежи. За большую работу по патриотическому воспитанию граждан Павел Илларионович награжден орденом Дружбы, является почетным ветераном столицы. На торжественном приеме по случаю 68-й годовщины Великой Победы министр внутренних дел РФ В.А. Колокольцев вручил ему ценный подарок.

В. АНТОНОВ,

Н. ТРИФОНОВ

Уважаемый Павел Илларионович!

Совет ветеранов органов внутренних дел г. Москвы поздравляет Вас с 90-летием!

Вы активный участник Великой Отечественной войны. За ратный подвиг награждены орденами и медалями.

Четверть века своей жизни отдали службе в органах внутренних дел г. Москвы. После ухода в отставку Вы посвятили себя общественной деятельности, много сил отдаете воспитанию молодого поколения. Ваша жизнь является примером служения Отечеству.

Совет ветеранов выражает признательность и благодарность за Ваш добросовестный труд на благо любимой Родины!

С днём рождения, уважаемый Павел Илларионович!

Желаем здоровья и долгих лет активной жизни!

По поручению Совета ветеранов,

председатель

генерал-майор внутренней службы                                В. АНТОНОВ

Свой 90-летний юбилей готовится отмечать ветеран Великой Отечественной войны, ветеран уголовного розыска, полковник милиции в отставке Владимир Георгиевич Дергачёв. Несмотря на почтенный возраст, дни его заполнены делами и заботами. Владимир Георгиевич предпочитает посвящать время приятным сердцу занятиям. Среди его хобби — пение, выступления в санаториях с фронтовыми песнями, игра на бильярде. А главное,  на протяжении двадцати лет совместно с поисковым отрядом он занимается поиском погибших солдат. После обнаружения мест погребения проводится колоссальная работа по установлению личности и нахождению родственников погибшего героя. Рукописи Владимира Георгиевича, в которых он повествует о годах военной службы и павших товарищах, неоднократно издавались в журнале «Военно-исторический архив»; буквально на днях вышла в свет его книга «История моей жизни».

Родители Владимира Георгиевича, уроженцы Тульской области, после Гражданской войны перебрались в Москву. Поселились в двухэтажном доме в Кропоткинском переулке, где подвальную комнатушку делили с наглыми крысами. 13 августа 1923 года родился Володя, спустя год семья перебралась во флигель, где располагалась кухня. Когда на свет проявилась малышка Валентина, ютиться в крохотной пристройке семье стало совсем невозможно. Тогда хозяева квартиры Гагарины уступили Дергачевым 13- метровую комнату на втором этаже.

В ту пору глава семейства работал хлебопеком, мать хозяйничала дома. Жили трудно. Так, колбаса и мясо считались роскошью, доступной разве что по праздничным дням. Всё свободное время маленький Володя проводил во дворе, играя с друзьями в солдатиков. Другие забавы сына героя Первой мировой войны не занимали. Отец Володи был полным георгиевским кавалером, служил командиром пулемётного взвода, награждён четырьмя Георгиевскими крестами и четырьмя медалями. Во время проведения парадов в Москве мальчишки бегали к Храму Христа Спасителя, чтобы увидеть колонны военной техники, движущиеся в сторону Красной площади.

Владимир Георгиевич признаётся, что в начальной школе учился неважно, зато увлекался поделками: в столярной мастерской соорудил туалетную полочку, которая до сих пор висит у него на даче. В третьем классе он перешёл в школу № 36 (позднее в роскошном особняке обосновался Институт иностранных языков им. Мориса Тореза, ныне Московский государственный лингвистический университет). Здесь у Володи дела пошли в гору, его даже премировали книгами за успехи в учёбе. Окончив седьмой класс, парнишка, поддавшись всеобщему поветрию, и ещё четыре его товарища решили поступать в артиллерийскую школу.

— Нам выдали форму, зимнюю и летнюю, правда, за денежную плату, — вспоминает ветеран. — Здесь мы закончили десятилетку. Каникулы проводили в военных лагерях в Кубинке, где обучались азам воинской службы, осваивали различные военные дисциплины. Учёба мне давалась легко, особенно математика. Наш классный руководитель Иванов любил, когда ученики брали дополнительные задания на дом, за их выполнение ставил повышенные оценки. Так что я был среди его любимцев.

В июне 1941 года Владимир окончил 10-й класс и очень надеялся поступить в 1-е московское артиллерийское училище им. Красина. Однако его и ещё 50 человек отправили в 3-е ленинградское артиллерийское училище повышенного типа со сроком обучения три года. Прибыв в Ленинград, будущие курсанты первым делом поехали смотреть Петропавловскую крепость и искупались в Неве. В училище школьное обмундирование заменили на гимнастёрку, брюки, пилотку. Через несколько дней курсантов направили в летний лагерь под Лугу.

Совместно с редакцией газеты «Петровка, 38» и «ИПК «Робин» Владимир Георгиевич Дергачёв в канун своего девяностолетия выпустил книгу воспоминаний о своей жизни.

— Пробыв там несколько дней,— продолжает Владимир Георгиевич, — мы начали замечать, что над нами летают немецкие самолёты- разведчики. Их никто не сбивал, так как Кремлём было подписано соглашение с немцами, установившее дипломатические отношения между обеими сторонами. Так что немцы летали и фотографировали всё, что хотели. А 22 июня по радио сообщили, что началась война.

Многие понимали, что она неизбежна, но никто не предполагал, что это случится так скоро и так внезапно. Лагерь перенесли в лес; немцы, наступая, рвались к Ленинграду. Когда они приблизились к Луге, по лагерю прозвучала команда: 2-й и 3-й курсы отправить на фронт, а первокурсников, то есть нас, семнадцатилетних мальчишек, — обратно в Ленинград. Всю ночь мы пролежали в саду возле железнодорожных путей на станции Луга, потом сели в поезд и поехали. В пути на нас налетели немецкие бомбардировщики, но ни одна бомба не попала в эшелон. Мы попрыгали в болото и пытались оттуда отстреливаться из винтовок и пистолетов. До Ленинграда добрались грязные и измученные; нас отмыли, покормили и отправили охранять Бадаевские продовольственные склады. Уберечь их, к сожалению, не удалось: немцы сожгли всё дотла. Я как раз стоял на посту и видел, как сахар, расплавленный от огненного жара, рекой разлился по мостовой; позже ленинградцы собирали эту патоку.

До начала блокады Владимир нёс службу в Ленинграде, потом его направили в Кострому для дальнейшего обучения. Однако из-за осложнившейся ситуации на фронте (не хватало командиров -артиллеристов) курсантов решили выпустить досрочно: присвоили им звания лейтенантов и направили в Москву. Из столицы группу офицеров перебросили на Западный фронт в 344 стрелковую дивизию.

Январь 1942 года стал началом ратной службы для Владимира Дергачёва. Свой первый бой он принял близ Юхнова; точнее, это было наступление и одна из неудачных попыток изгнать врага из хорошо укреплённого города. В декабре этого же года Владимир Дергачёв был ранен минным осколком в левую руку, а его друг убит. Из госпиталя Владимира направили в другую часть, но он разыскал родной полк, где его встретили с радостью и назначили командиром разведки. Владимир Георгиевич признался, что разведка стала его судьбоносной стезёй.

В августе 1943 года при проведении операции «Кутузов» Дергачёв вновь был ранен, на этот раз в ногу, и очень долго лечился в Калуге, Москве и Подмосковье. С другой частью он освобождал Белоруссию и Прибалтику. В сентябре 1944 года его и ещё нескольких офицеров отозвали в столицу, где они должны были получить назначения в 100 мм противотанковые батареи, но не успели, так как те уже были укомплектованы. Дергачёва  отправили на курсы командиров батареи в Кострому, а через полгода — на Дальний Восток. Там Владимир освобождал от японских интервентов дружественный Китай, после чего вернулся на родину. Звание старшего лейтенанта ему присвоили лишь в 1945 году; среди наград фронтовика — орден Красной Звезды, медали за отвагу и боевые заслуги, за победу над Германией и Японией, за оборону Москвы.

Владимир Георгиевич рассказал о том, как судьба в военные годы свела его с женой:

— Я был молодой, и у меня был роман. В госпитале познакомился с медсестрой Зиной Акимовой. Мы подружились, она была очень строгая девушка, во всех отношениях. Очень долго вели переписку. После первого ранения я нашёл её госпиталь и приезжал на пару дней, но она мне ничего не обещала. Я познакомился с её мамой, сестрой и братом, которые жили в Тульской области; отец Зины к тому времени погиб.

Когда я служил на Дальнем Востоке, её мать написала мне, что Зина в Благовещенске. Я немедленно направился
к командиру дивизии и написал рапорт на отпуск для встречи с «женой». Командир дал мне трое суток, я нагрянул к Зине, как снег на голову, и мы сыграли свадьбу. Там, на Дальнем Востоке, у нас родился первый сын Юра, который до сих пор работает в МВД, а в апреле 1947-го мы перебрались в Москву.

Было очень тяжело: ни денег, ни специальности, ни работы. Мы ютились в той самой тринадцатиметровой комнатушке в Кропоткинском переулке, где прошло моё детство. В ноябре того же года мне предложили место в уголовном розыске московской милиции. После двухнедельного обучения начал работать самостоятельно. В МУРе я прослужил до 1958 года, то есть 10 лет, после чего меня пригласили в уголовный розыск центрального аппарата МВД СССР.

Работа «на земле» в МУРе и деятельность в аппарате министерства сильно отличаются. «На земле» приходилось всё делать собственными руками, выезжать на место преступления и так далее. В центральном аппарате министерства сотрудники уголовного розыска выполняют контрольные функции, выезжают в командировки с проверками, оказывают практическую помощь по раскрытию и предупреждению преступлений. У меня была очень интересная зона — весь Северный Кавказ, командировки длились до полутора месяцев. В 1963 году у нас родился второй сын Геннадий, с которым я сейчас живу. Но тогда я очень редко виделся с близкими.

В общей сложности Владимир Георгиевич отдал службе в уголовном розыске без малого 32 года. За это время он расследовал и раскрыл множество тяжких преступлений, в том числе дела об убийце Ионесяне, представлявшемся сотрудником Мосгаза, о краже из квартиры Ойстраха.

— В 1963 году в Иванове неудавшийся актёр Владимир Ионесян совершил своё первое убийство, вспоминает Дергачёв. — Под видом работника газовой службы он ходил по домам и выяснял, где остались дети без присмотра родителей, пожилые женщины. Он заходил в квартиру и нападал на жертву с небольшим топориком, который носил с собой, после чего забирал мелочь— кошельки, куртки, всё, что попадалось на глаза и представляло хоть какую-то ценность. Как удалось выяснить, в городе текстильщиков было совершено ещё одно преступление; к счастью, жертве удалось выжить. Маньяк напал на девочку и изнасиловал её, при этом нанёся множество ударов по голове. Затем Ионесян вместе с сожительницей переехал в Москву, где они сняли квартиру. Первое столичное убийство он совершил в Ленинградском районе, действовал по той же схеме, жертвой стал мальчик. Потом он зверски расправился с другим подростком, двумя последними жертвами стали одинокие женщины.

Расследование затянулось, так как сотрудники правоохранительных органов не решались бить тревогу, опасаясь всеобщей паники. Это не сыграло им на руку, ведь многие жильцы видели маньяка, но из-за отсутствия информации даже не представляли, кому открывают дверь. Ионесян совершил несколько ошибок: во-первых, он забыл листок с записями на месте последнего преступления, во-вторых, от дома последней жертвы он на попутной грузовой машине увёз похищенный им телевизор. Проходивший мимо сотрудник милиции обратил внимание на подозрительного гражданина с телевизором и запомнил часть номера грузового автомобиля.

Я присутствовал на месте последнего убийства. Соседка снизу, вернувшись домой, ужаснулась: с потолка капала кровь, просочившаяся со второго этажа. Она тут же вызвала милицию. Из квартиры погибшей пропали телевизор, кошелёк и ещё какая-то мелочь. Только после этого преступления было решено придать огласке событие. Как-то в разговоре жительница одного дома сообщила своему знакомому сотруднику милиции о некой паре, недавно въехавшей в съёмную квартиру в соседнем подъезде, причём мужчина явно не славянской внешности.

Началась проверка квартиры. Вскоре удалось установить водителя, который подбросил в роковой день незнакомца с телевизором как раз к этому дому. Ионесян залёг на дно; сотрудники милиции посетили его сожительницу, и та рассказала, что телевизор давно продан и показала билет на поезд Москва – Казань. В Казани должна была состояться её с Ионесяном свадьба. Сожительницу задержали, а одну из сотрудниц МУРа, которую предварительно загримировали, посадили на поезд согласно купленному билету. Ионесян «проглотил приманку»: его задержали, когда он ожидал свою сожительницу на платформе. Суд приговорил его к расстрелу, женщину осудили на 15 лет, так как она знала обо всех похождениях своего возлюбленного.

— Во время моих служебных командировок мне не раз приходилось сталкиваться с преступниками, — продолжает повествование ветеран войны и труда.— Я находился в Грозном, когда там произошла следующая история. Водитель перегонял машину из города Горький через Северный Кавказ. К нему напросились в попутчики два ингуша, которые, оказывается, замыслили убить шофера и продать машину. Водитель по дороге рассказывал им о своей семье и детях, поэтому старый ингуш начал отговаривать напарника от черного дела. В Грозном пожилой человек вышел, а молодой попросил водителя помочь с перевозкой зерна и в знак благодарности пригласил на обед. Во время трапезы он задушил гостя, труп увёз за 40 км и закопал в поле.

Пожилой ингуш догадался, что молодой доведёт задуманное до конца и написал официальное заявление министру внутренних дел Чечено-Ингушетии. Тот позвонил мне и ввёл в курс дела: дескать, машина есть, а трупа нет. Я пошёл к прокурору, который дал нам всего две недели на раскрытие преступления. Подозреваемого временно заключили под стражу. В течение десяти дней парень не признавался, куда спрятал труп, хотя все знали, что он убийца. К нему приходили родственники и религиозные авторитеты, друзья и знакомые — все просили его сознаться, но он продолжал пускать нас по ложному следу и каждый раз указывал не то место. По его указке мы обшарили всю реку Сунжа, перекопали поля и, в конце концов, он всё же рассказал и показал то самое поле, где закопал тело.

В 1979 году Владимир Георгиевич вышел на пенсию и тут же приступил к работе на общественных началах в совете ветеранов уголовного розыска. В первую очередь связался с МУРом; его радушно приняли, ведь людей с таким богатым жизненным и профессиональным опытом единицы. Владимира Георгиевича приглашают в министерство и главк, в разные службы и учебные заведения на торжественные мероприятия и встречи, на одной из которых министр Колокольцев вручил ему свои именные карманные часы.

Как в былые годы, Дергачёв профессионально и активно занимается своим делом. Только теперь он разыскивает не преступников, а своих боевых товарищей и братьев, которые погибли во время войны. В этом ему помогает поисковый отряд «Память»: молодежь находит останки солдат, их медальоны, и все сообща пытаются установить личность погибших. Владимир Георгиевич скрупулёзно разыскивает родственников опознанных бойцов. Часто люди сами к нему обращаются с просьбой помочь найти пропавшего без вести родственника.

 В этом году в День памяти и скорби было совершенно перезахоронение на мемориальном кладбище в деревне Барсуки Мосальского района Калужской области. На погребении присутствовали 30 родственников найденных героев. Из 140 останков погибших медальоны имели лишь 26, имена двенадцати из них удалось установить. И все они — бывшие сослуживцы Владимира Георгиевича, погибшие в 1942 году в феврале во время освобождения Юхнова. Тогда на Варшавском шоссе погибла почти вся его дивизия. Из 600 человек, участвовавших в боях, в живых осталось всего 12 человек, в числе которых Дергачёв.

В преддверии 100-летия со дня начала Первой мировой войны, Владимир Георгиевич начал заниматься поиском имён полных георгиевских кавалеров. О том, что среди них – его отец, Дергачёв узнал поздно: не те были времена, чтобы гордиться наградами царской России. Теперь он разыскал необходимые документы в Государственном центральном военно-историческом архиве, потратив на это три года. Владимир Георгиевич установил, что имена примерно 14 тысяч полных георгиевских кавалеров известны и всем им, сражавшимся за отечество, нужно отдать дань почтения. Сохранилось множество снимков и документов той поры, и они не должны кануть в Лету, а стать бесценным достоянием потомков. Обо всём этом написал ветеран в высокие инстанции, «чтобы они знали в том числе и про полного георгиевского кавалера Георгия Дергачёва и что есть его живой сын».

В 2003 году умерла жена Владимира Георгиевича, к которой он навсегда сохранил в своем сердце любовь, благодарность и светлую память. Но жизнь продолжается. Несколько лет назад в санатории «Русский лес» встретил он Галину Диодоровну Степанову, преподнесшую ему по случаю торжественной даты специально испеченный пирог. С тех пор они неразлучны, более того, их объединяет любовь к пению. Дуэтом они частенько выступают для друзей, с клубной сцены, в санаториях и ЦСО.  Прекрасный бильярдист, Владимир Георгиевич не упускает возможности устроить соревнования.

— Каждый мой день полон забот, — говорит ветеран-замечательный оптимист. — Недавно позвонил наш председатель совета ветеранов: «Готовься, скоро тебя пригласят в министерство, надо будет выступить». А я всегда готов — хоть спеть, хоть сплясать. И с удовольствием расскажу о том, чем занимался все эти годы.

 Юля ДАЛИДОВИЧ

Его история началась 92 года тому назад. В день великого празднования Рождества Христова, в Смоленской области в деревне Алексино, в обычной крестьянской семье на свет появился мальчик, которого назвали Василием. Кто знает, может быть, именно дата рождения и помогла пережить ему трудные годы военных лет.

Рос Василий, как и все деревенские мальчишки: помогал родителям и братьям по хозяйству, бегал по просторам родной деревни, играл со сверстниками, ходил в сельскую школу. Ничего не беспокоило тогда  сорванца. Да никто и не думал, что мирное небо над головой когда-то может перестать радовать глаз. А случилось это, года Василию исполнилось 19 лет.

В те годы молодой и энергичный Василий переехал из родной деревни в столицу, обучился слесарному делу в ремесленном училище, где по окончании его так и остался работать, пока в 1941 году его не призвали на фронт.

По всей стране тогда пронеслось ужасное слово «война». Германские войска совершили вероломное нападение на Советский Союз, началась Великая Отечественная война. Из воспоминаний Василия Фомина: «Ко мне на работу пришли офицеры и вручили повестку в Сталинский военкомат. Я тогда места себе целый день найти не мог, все переживал, что меня не возьмут и я не смогу верой и правдой, как отцы наши, отстаивать землю-матушку перед фашистскими захватчиками».

Но Василий был мобилизован, а вместе с ним в тот день были призваны еще 150 человек, которых на протяжении 8 месяцев учили на радистов-разведчиков.  «В один из дней нам сообщили, что обучение наше закончено и в ночь мы выезжаем в город Калинин, откуда и отправимся на фронт, — рассказывает ветеран. — Нас подняли около трех часов утра и посадили на поезд. Спустя трое суток объявили, что прибыли в Калинин и дальше идти возможно лишь пешком. Путь был неблизкий — около 13 километров. В основном шли по заболоченной местности, иногда делая небольшие остановки».

Под утро промокшие и уставшие парни добрались до лагеря. «Мы только успели высушить одежду и перекусить, как вдруг была объявлена тревога, в срочном порядке нужно было покидать лагерь. Тогда нам не объяснили причину, но ходили слухи, что немцы где-то рядом», — продолжает Фомин.

Батальон, а это около 300 человек, взяв только самое необходимое, спешно  отправился обратно к железнодорожным путям. А пару часов спустя колонну настигло известие, что на лагерь был совершен налет немецких бомбардировщиков. Тогда на лицах многих молодых ребят можно было увидеть растерянность и страх перед неизвестностью, но ни у кого и мыслей не возникало свернуть назад.

Через двое суток поезд прибыл в Курск, откуда Василий со товарищи был отправлен на фронт, в эпицентр тех страшных событий 1943 года.

Из воспоминаний  Фомина: «Меня разместили в землянке, куда каждые 30 минут  приходили шифровки. Что в них было, я не знаю. Понимал лишь,  что для Советской армии они играли важную роль. И вот в один из дней пришла текстовка; я едва успел принять ее, как вдруг что-то очень мощное взорвалось рядом со мной, после чего я потерял сознание. Помню лишь командира, который упал рядом, и то, что в руке у меня осталась непереданная шифровальщику короткая телеграмма. Очнулся я на следующий день уже в мичуринском госпитале. Мне рассказали, что в землянке взорвалась граната, я получил сильнейшую контузию, а также серьезные ранения ног, и что единственный способ спасти меня – это их ампутация».

Услышав ошеломляющий прогноз врача, Василий Фомин во что бы то ни стало решил сопротивляться. Первое, что он смог сделать – это сбежать из хирургического отделения: «Я вскочил с кушетки и кинулся прочь, хотя сквозь бинты сочилась кровь из ран. Двигался, пока не упал,  так как больше не мог стоять на ногах. Помню, ко мне все же подошёл врач и произнес, видимо, в сердцах: «Бог с ним, пускай мучается, потом сам же и попросит!», но я не попросил».

Спустя сутки после пребывания в госпитале, Василия Фомина и еще нескольких тяжело раненных бойцов решили перевести в Оренбург.  В поезде ехали 12 дней. В оренбургском госпитале хирурги  сохранили Василию обе ноги. Все же многие оставшиеся в теле осколки до сих пор напоминают о себе и о том дне, когда молодой радист чудом остался жив.

После выздоровления все попытки Василия вернуться на фронт остались безрезультатными, но он не терял надежду продолжать оставаться в строю. После объявления о капитуляции Германии он вернулся в Москву к родному дяде, который работал заместителем начальника 59-го отделения милиции. Туда  и устроился Фомин. Он прошел долгий путь от рядового милиционера до начальника отделения вневедомственной охраны 59-го отделения милиции Октябрьского района.

Из воспоминаний Василия Фомина: «Службу я нес по охране парка имени Горького. Были это 1946-1947 годы. В те времена зимой некоторые сотрудники милиции выходили в наряд на коньках. Вот и я объезжаю как-то территорию, а  ко мне подбегает мальчик лет девяти. Рассказывает торопливо, что вон у того дяди видел  пистолет. Я незамедлительно бросился за незнакомцем, а тот, заметив погоню, припустился бежать. Все же я успел догнать злодея. Им оказался находящийся в розыске беглый преступник».

7 января 1949 года — в его собственный день рождения — ему выпало дежурство все в том же ставшем уже родным парке им. Горького. Из воспоминаний Василия Фомина: «Я тогда стоял недалеко от моста на Фрунзенской набережной. Вдруг слышу детские крики о помощи. Добежав до Москвы-реки, увидел трех девочек, которые еле держались на воде. Не раздумывая ни секунды, бросился к ним, но, к сожалению, пока добежал, на плаву осталась лишь одна. Я бежал и молился: лишь бы успеть, лишь бы спасти, а лед в это время стал трескаться под моими коньками. Счет времени шел на секунды.  Я лег на живот и  пополз по льду к воде. И только успел схватить девочку, как раздался сильный треск. Хорошо, что подоспел напарник. Он  кинул нам веревку и вытянул  сначала обессиленную девочку, а потом и меня».

Как стало известно потом, три 11-летние подружки решили сократить путь от дома и пройти, как им казалось, по замершей реке. Но хрупкий лед не выдержал девочек и ближе к берегу треснул. Спасти удалось лишь одну, ею оказалась дочь полковника МВД, возглавлявшего медико-санитарную часть. Узнав о героическом поступке 28-летнего милиционера, отец девочки не знал, как и благодарить его. Но Василий не считает свой поступок геройским,  уверен: на его месте так бы поступил каждый.  До сих пор жалеет об одном, что тогда слишком далеко находился от полыньи и не успел спасти еще двух девочек.

Да, кстати, свою любовь Марию Ивановну Василий Фомин встретил именно в парке Горького. Супруги прожили вместе 60 счастливых лет, воспитав сына Сергея.

В 1978 году Фомин вышел в отставку с должности начальника отделения вневедомственной охраны при 59-ом отделении милиции Октябрьского РУВД Московского горисполкома. Общая выслуга ветерана составила 42 года. За время службы он многократно удостаивался наград и благодарностей. Всего их у него более тридцати, в том числе орден Великой Отечественной войны 2-й степени, медали «За Победу над Германией», «За боевые заслуги». 

Не так давно в честь 70-летия Курской битвы начальник УВД по ЮЗАО генерал-майор полиции Андрей Пучков встретился с Василием Фоминым в стенах управления. От имени руководства столичной полиции и от себя лично он  вручил дорогому ветерану-фронтовику, участнику исторического сражения, почетную грамоту и ценные подарки.

 — Наш долг сегодня – свято хранить память о тех знаменательных событиях, героическом прошлом своего народа. Отрадно, что у подрастающей смены есть возможность лично пообщаться с живыми свидетелями войны и узнать историю из первых уст. Для нас и для будущих поколений Вы стали примером истинного мужества, самоотверженности и любви к Родине, — сказал генерал-майор полиции, обращаясь к Василию Фомину.— Желаю Вам крепкого здоровья, долголетия, как можно больше счастливых дней и радостных событий в жизни.

Юлия АНОСОВА

«Маленькие детки — маленькие бедки», — справедливо гласит народная пословица, ибо по-настоящему серьёзные испытания возникают, как правило, со вступлением наших детей в подростковый возраст. Это переломный момент в развитии каждой личности, стремящейся освободиться от опеки и контроля со стороны взрослых, доказать свою самостоятельность. Юношеский максимализм может подтолкнуть подростка на девиантные поступки, включая безрассудную решимость преступить закон.

Преступность среди несовершеннолетних — неослабевающая головная боль родителей, учителей, обществ в целом не только в нашей стране, но и за рубежом. Причина одна — рост количества правонарушений, совершаемых детьми и подростками за последние годы. Вот почему представляется целесообразным и необходимым концентрировать усилия отечественных и зарубежных правоохранительных органов на создании специальных программ, по возможности согласованно действовать на этом критическом направлении.

Далеко не все «ноу-хау», предлагаемые или внедряемые «у них», доступны нам или приемлемы в наших конкретных условиях. Тем не менее любая информация — благо; в чьём-то опыте любой может попытаться отыскать рациональное зерно для себя.

В Германии, например, в борьбе с преступностью несовершеннолетних ставка делается на её профилактику. Действия полиции в этой области определяются специальной Федеральной программой. В ее реализации, как на федеральном, так и на земельных (местных) уровнях принимают участие различные организации, но ведущее место отведено органам правопорядка.

Примечательно, что на региональном уровне здесь не только запрещается, но, напротив, поощряется творческий подход к решению проблемы на главном её стратегическом направлении. На территории земли Северный Рейн-Вестфалия во всех крупных управлениях полиции созданы специальные комиссариаты по расследованию преступлений, связанных с наркотиками, сексуальных преступлений, дел о пропавших без вести лицах, а также правонарушений, совершенных несовершеннолетними. Здесь рассматриваются именно те дела, в которых чаще других в роли виновных, жертв или свидетелей выступают подростки. Контроль и общая координация работы с подростками осуществляются руководством управления полиции.

На территории земли Баден-Вюртенберг при крупных подразделениях уголовной полиции организованы отделы по делам несовершеннолетних правонарушителей. В остальных службах выделен сотрудник, занимающийся исключительно проблемами подростков.

На территории земли Нижняя Саксония полиция тесно взаимодействует с социальными службами. При земельном ведомстве криминальной полиции и в некоторых полицейских участках введена должность уполномоченного по разрешению вопросов, связанных с правонарушениями несовершеннолетних. В ряде земель в работе с трудными подростками  предпочтение отдается полицейским-женщинам, которые проходят курс специальной подготовки.

Жаркая дискуссия по поводу методов борьбы с подростковой преступностью не остывает в США много лет. Упор на воспитательные методы (в частности, в штате Иллинойс) привел к ограничению прав полиции в отношении юных правонарушителей. Сторонники жестких мер, напротив, считают необходимым ужесточение наказаний тинэйджеров за противозаконные действия. Конгресс США, по их мнению, должен обязать ФБР принимать на хранение отпечатки пальцев всех задержанных, независимо от возраста. Их оппоненты эти рекомендации считают излишне строгими и неоправданно жестокими.

Комплексные программы по предупреждению правонарушений несовершеннолетних, разработанные в США, подразделяются на два основных вида. Первые — это программы контроля над преступностью или сдерживания ее методами предупреждения, пресечения и судебного преследования. Они осуществляются на всех уровнях: на общегосударственном (федеральном), региональном и местном. Вторые — профилактические программы, осуществляемые как полицией ( в сотрудничестве с жителями общины), так силами и средствами самой общественности. В этом случае власть оказывает консультативную и финансовую поддержку местным органам управления. Аналогичную помощь получают местные общины от национальных, частных и общественных организаций и фондов. Инициативу, исходящую снизу, как правило, поддерживает полиция.

В ряде случаев такие формы, как программы предупреждения преступности силами общественности, являются более эффективными, чем государственные программы, поскольку представляют собой одну из форм внешнего контроля. Существует мнение ученых, что государственные программы, несмотря на широкое разнообразие, используемых форм, методов и вкладываемых средств, лишь сдерживают рост преступности в стране.

В Великобритании местные полицейские органы — основное звено в целом полицейской системы, ответственной за профилактику подростковой преступности. Все программы, включая разработанные МВД Соединенного Королевства, выполняются на местном уровне. Важной и эффективной формой взаимодействия блюстителей порядка с населением является разработка и реализация программ борьбы с преступностью силами общественности. Полиция в таких случаях выступает как инициатор и консультант по вопросам тактики.

Широкая кампания развернута в стране по укреплению сотрудничества школы со стражами порядка. Поощряется подготовка полицейских совместно с преподавателями на базе школ района. В каждой школе назначается учитель, ответственный за связь с полицией, а в каждом полицейском участке — сотрудник, тесно контактирующий с подопечным учебным заведением.

В зарубежной и отечественной правоохранительной практике утвердилось мнение о том, что для правового воспитания подростков необходим новый тип сотрудника полиции. Он должен быть другом и наставником детей, энтузиастом своего дела, совмещать в себе качества адвоката, социолога и психолога, быть энергичным и инициативным.

Специалисты (врачи, педагоги, психологи) считают, что лишение подростка свободы — это крайняя мера. Предупреждение преступности среди несовершеннолетних путем активного воздействия на их поведение и образ жизни, а также на образ мышления – вот путь, который может дать положительные результаты.

 Подготовила

Виктория ГРИШИНА

Заместитель начальника отдела морально-психологического обеспечения УВД по ЦАО подполковник внутренней службы Светлана Козлова, председатель Совета ветеранов УВД Неля Нечаева и помощник начальника Мещанского райотдела полиции капитан внутренней службы Ирина Зимина с памятными подарками посетили удивительного человека — Ивана Васильевича Аредова, которому в следующем году исполняется 90 лет.

Родился Иван Васильевич 24 января 1924 года в городе Рязани. Участник Великой Отечественной войны, кавалер ордена Отечественной войны 2-й степени, медали «За боевые заслуги» и других воинских наград, он начал свой ратный поход на первом  Украинском фронте в третьей танковой армии. Ветеран помнит первый бой. Вид изуродованных фашистскими снарядами тел боевых друзей до сих пор стоит у него перед глазами, вызывает слёзы. Иван Васильевич был непосредственным участником и свидетелем грандиозного исторического сражения на Курской дуге. Сорок девять дней — с 5 июля по 23 августа 1943 года — продолжались напряжённые и изнурительные бои. Советские войска, измотав противника, разгромили его, что явилось переломным моментом в страшной войне и предрешило её исход.

 С того знаменательного события прошло 70 лет. И мы сегодня от всего сердца поздравляем и благодарим всех тех, кто, не жалея себя, выстоял и победил. Мы преклоняемся перед светлой памятью тех, кто погиб, защищая Родину во имя мирной жизни будущих поко-лений.

После окончания войны Иван Васильевич до 1953 года проходил сверхсрочную службу в Латвии как инструктор танкового училища. Переехав в Москву, решил связать свою жизнь с правоохранительными органами. В ОВД Мещанского района вплоть до выхода на пенсию в 1978 году Аредов трудился в звании старшины в службе тыла, за что удостоился многих ведомственных наград.

 Спасибо Вам за всё, дорогой Иван Васильевич! Здоровья крепкого, чистого неба и яркого солнца над головой!

Елена СЕЛЮТИНА,

фото автора

В этом году исполняется 70 лет великой Курской битве, ставшей одной из главных страниц летописи Великой Отечественной войны. Среди ветеранов Управления внутренних дел Центрального округа столицы — из участников этой битвы — Георгий Андреевич Уваров.

Родился он 29 апреля 1920 года в селе Комарицкое-Кузнецово Дмитриевского района Курской области.

После окончания 8 классов работал в Москве охранником автобазы Министерства авиационной промышленности.  12 октября 1940 года его призвали на срочную службу в Железнодорожный отдельный эксплуатационный полк, который дислоцировался в городе Каргане в Узбекистане.

В октябре 1942 года полк вошёл в состав 5-й бригады, был переброшен на Северо-Печёрскую железную дорогу, где занимался эксплуатацией ж/д.

В июне 1943 года батальон отправляют в действующую армию; взвод, в котором служил Уваров, начинает заниматься противовоздушной обороной. В это время формирование и попадает под Курск, где участвует в боях на Орловско-Курской дуге. Взводу приходится охранять станции, штабы, эшелоны. На вооружении были «максимы» и противовоздушный пулемёт. Когда случались налёты, бойцы выстреливали по 20-30 патронов и делали перерыв на 1-2 минуты, чтобы могло остыть орудие. Если пулемёты были прикреплены к платформе, то наши солдаты особенно страдали от прямых попаданий вражеских бомб в эшелоны с боеприпасами: они погибали от своих же взрывающихся снарядов.

 Бои под Курском велись тогда ожесточённые, и нашим бойцам удалось выстоять благодаря беспримерному мужеству, желанию освободить Родину от фашистской нечисти и надежде вернуться домой.

Далее Уварову довелось служить на Украине, в Молдавии – на границе с Румынией. Потом последовали Румыния, Венгрия, Югославия. В Австрии он служил в составе Южного фронта (командующий — Толбухин). Георгий Андреевич принимал участие в боях за взятие Вены, где и закончил свой ратный путь. За мужество и геройство, проявленные в борьбе с гитлеровскими захватчиками, он был удостоен ордена Отечественной войны, многих медалей, включая медали «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», «За Победу над Германией». Верховным главнокомандующим И.В.Сталиным подписаны благодарности Уварову:

— за участие в боях при взятии столицы Венгрии Будапешта ( приказ № 377 от 13 февраля 1945 года);

— за участие в боевых действиях по овладению городами Венгрии Погда и Девгор, прикрывавшими подступ к границам Австрии (приказ № 311 от 26 марта 1945 года);

— за отличные боевые действия при форсировании реки Раба и за овладение городами Чори и Шарвор (приказ
№ 314 от 28 марта 1945 года);

— за участие в боях и выход к австрийской границе (приказ № 316 от 31 марта 1945 года);

— за овладение крупным железнодорожным узлом в городе Шопра (приказ № 321 от 1 апреля 1945 года) и другие.

После окончания Великой Отечественной войны Г.А. Уваров несёт службу на Дальнем Востоке, на Урале: его часть занимается эксплуатацией железной дороги на участке от Нижнего Тагила до города Серова. Демобилизовался воин в 1948 году и в октябре того же года определился рядовым милиционером в органы внутренних дел Сокольнического района  Москвы. После обучения в Ивантеевке в марте 1949 года он переводится на должность оперуполномоченного по линии ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности — структура, которая ныне именуется как отдел по борьбе с экономическими преступлениями) в 65 отделении милиции, располагавшемся по адресу: улица Малиновская, д. 23.

В 1953 году Георгий Андреевич — уже старший оперуполномоченный 85 отделения милиции, находившегося на Серпуховском валу.

Вспоминается ветерану казусный случай,  произошедший в 1965 году при задержании вооружённого преступника на Сокольническом валу. Сотрудники милиции подъехали к двухэтажному особняку, где по имеющейся информации находился преступник. Уварова поставили около одного из окон на первом этаже, а несколько человек с кинологом и собакой блокировали входную дверь. Преступник, убегая от стражей порядка, выпрыгнул в окно, Георгий Александрович кинулся за ним. Но вот неудача — собака вместо того, чтобы задержать преступника, набросилась на Уварова. На этом случае в дальнейшем обучали сотрудников ОВД, как нельзя проводить задержания.

 Но, разумеется, это происшествие — исключение в службе фронтовика. В арсенале го наград — медали «50 лет советской милиции», «20 лет Победы в Великой Отечественной войне», «50 лет Вооружённым Силам», «30 лет Советской Армии и Флота», «За выслугу лет» 1, 2 и 3 степеней.

 Как свидетельствует запись в трудовой книжке Уварова, за время службы в органах внутренних дел он поощрялся 20 раз руководством Фрунзенского РУВД.

 Ещё восемь лет Уваров прослужит старшим инспектором по охране здания Госплана по обслуживанию Дома союзов. 17 декабря 1979 года майор милиции уйдёт в отставку, а в 2000 году согласно приказу министра внутренних дел в связи с 55-летием Великой победы ему будет присвоено звание подполковника милиции.

Андрей ОБЪЕДКОВ

22 июня стал днём, когда были перечёркнуты жизни миллионов людей. Это был день приговора Ленинграду, Сталинграду, Минску, тысячам сёл, больших и малых городов, обвинённых в том, что они — советские города. Приговор был подписан и Москве. Война затронула всех москвичей: ушедших на фронт, эвакуированных, потерявших близких и тех, кто оставался в родном городе, когда немец уже видел в бинокль кремлёвские звёзды. Казалось, нужно было последнее усилие, чтобы раздавить советскую столицу. Но сломить защитников Москвы фашистам не удалось.

О том, как война пришла в Москву, рассказала нашей газете ветеран органов внутренних дел, десятилетия отдавшая службе ПДН, Елена Алексеевна Вьюнова, не покидавшая столицу в те грозные дни.

—Никогда не забыть мне первого дня после объявления войны. Смятение, непонимание, волнение — и чёрная неизвестность впереди. Учились мы тогда с сестрой в 556-й школе на Пятницкой, 46. Занятий в тот день не было: вся школа собралась у входа, на ступеньках, и приглушённо обсуждала пришедшую к нам беду и что нам всем теперь делать.

Занятия в школах вскоре были прекращены. Учёба возобновилась только в феврале 1942 года, но уже в консультационных пунктах, которые объединяли учеников нескольких школ. Мы были прикреплены к пункту на улице Щипок, возле Павелецкого вокзала, где и заканчивали среднее образование. Условия были суровые: было так холодно, что в чернильницах-непроливайках замерзали чернила. Но зато у нас были прекрасные учителя, которых я до сих пор помню: Александр Михайлович Малин, преподававший у нас русский язык, и Владимир Владимирович Круглов, учивший математике, дававшейся мне с большим трудом.

После получения документов об окончании средней школы мы с сестрой вместе поступили на филологический факультет МГУ. Но продолжить учёбу мне не удалось. Надо было на что-то жить, и я пошла работать, а сестра, младше меня на полтора года, осталась учиться.

Работала в домоуправлении 50-51 Молотовского района секретарём. Занималась пропиской, выдавала продовольственные карточки — тогда все продукты получали только по ним. Помогали мы с сестрой маме, которая устроилась в артель, открывшуюся в первые дни войны на Никольской — там вязали свитера, варежки, носки для фронта. Мы выполняли норму по вязанию более чем на 200%, а мама получала за свою работу рабочую карточку, по которой хлеба давали 600 граммов — иждивенцы в то время получали хлеба по 400 граммов.

Вместе с сестрой нас направили на курсы ПВО, где мы обучались на медицинских работников. Когда закончили их, сестру отправили как студентку на трудфронт, на лесозаготовки, а меня назначили командиром группы самозащиты. Во время тревог мы обязаны были прибыть на сборный пункт и выполнять поручения по светомаскировке. Молодые люди занимались в случае необходимости тушением «зажигалок», которые бросали с фашистских самолётов.

Казалось бы, от того, насколько надёжно улица спрятана во тьме, зависит собственная жизнь и жизнь сотен людей вокруг, однако нарушения светомаскировки происходили нередко. Например, не подоткнули чёрную штору — и уже горит полоска из окна. Мы с мамой ходили по улице и следили за этим, а видя свет, скорее шли в нужную квартиру.

Начальником 27-го отделения милиции, на территории которого была моя группа самозащиты, был тогда Пётр Фёдорович Куликов. Он тоже всегда был вместе с нами на улице. В течение суток доходило до шести тревог, но иногда возникало ощущение, что всё это одна бесконечная тревога. Я до сих пор настолько хорошо помню звук мотора немецкого бомбардировщика, что практически слышу его. Мы легко узнавали его, и когда доносился самолётный гул, мы могли сразу понять — летит враг.

Первое время мы ходили в убежище на Варварку, которое там было устроено в подвальном помещении. Но потом настолько привыкли к бомбардировкам, что ходить туда перестали — всего, может быть, месяца полтора мы туда бегали.

Для простых москвичей немцы подступили к городу неожиданно. Масштаба катастрофы, произошедшей с армией летом 1941 года, мы не знали. После принятия постановления «Об эвакуации столицы СССР» началась паника, и все, кто мог, уезжал из города. Кто-то сам, кто-то по долгу — с фабриками, заводами, а учителя и директора школ помогали эвакуировать детей.

Уехали наши добрые соседи Серебряковы, ключи от квартиры они оставили мне и разрешили пользоваться всем имуществом, попросив только сохранить швейную машинку хозяйки квартиры Лидии Родионовны. Она была очень хорошей портнихой и тем зарабатывала на жизнь. Уезжали они в первую очередь из-за сына, которому едва исполнилось 17 лет, — боялись, что он попадёт на фронт. Но, уехав, спасти его не смогли: в Ульяновске его призвали, и он погиб в одном из боёв. 

Многие из тех, кто остался, уничтожали партийные билеты и вообще всё, что могло выдать в них сторонников коммунистической партии. Помню своё чувство, горячее, ставшее принципом: нет, я ни за что комсомольский билет не уничтожу.

Продукты по карточкам в связи с массовым отъездом жителей Москвы выдавали вперёд на месяц-два. Мы получали продукты на Неглинной — население было прикреплено к определённым магазинам. Также удавалось на Ильинке, напротив ЦК КПСС, в кафетерии приобретать соевые котлеты и костный бульон. Мы с мамой часами стояли в очереди, чтобы получить эти «драгоценные» продукты. Но и этого подчас не доставалось. Тогда мама пекла из картофельных очистков и кофейной гущи, оставшейся от зернового кофе, лепёшки. С продуктами в Москве было тогда скудно, и большой популярностью пользовалась соя. Мы выменивали её на водку у начальника склада, находившегося рядом с нашим домом. Сою дробили в деревянной кофемолке и выпекали какие-то изделия.

И всё же было голодно. Никогда мне не забыть лицо мамы, отёкшее, с мешками под глазами. Отец не мог перенести голода, тяжело заболел и был направлен в больницу, откуда уже не вышел.

Каждый день, слушая информбюро, мы отмечали на карте, где идут бои, где одержана победа, и следили, где сегодня замерла линия фронта. 5 декабря началось контрнаступление советских войск под Москвой, и москвичи, видя, как наши начали гнать фашистов на запад, конечно, стали жить с совсем другим настроением. Вспыхнула надежда, слова о грядущей победе вновь стали звучать легко, и люди с замиранием сердца, счастливо слушали голос Левитана.

Не передать словами, какое это было ликование, когда победа действительно пришла. Это был день сплошного счастья, и в этом потоке всеобщего веселья помнятся какие-то отдельные яркие картины: вот невероятное гулянье на Театральной площади, вот возле Исторического музея подбрасывают в небо военнослужащих…

Победа эта, конечно, досталась очень дорогой ценой. В 1958 году, 9 марта, у меня дома собрались все оставшиеся в живых из числа тех, кто учился со мной в одном классе. От нашего поколения рождённых в 1924—25 годах осталось только 3% мужчин. Почти все мальчики, которых мы помнили беззаботными школьниками, навсегда остались на полях сражений под Сталинградом, на курских полях, упали и больше не поднялись с холодной земли подле Москвы. Только один из наших ребят прошёл все фронты и вернулся к нам, но и его искалечила война. 9 мая 1945 было днём сплошного ликования, но после той встречи особенно остро понимаешь, что этот праздник действительно с горькими слезами на глазах.

Записал Денис КРЮЧКОВ

В канун празднования 68-й годовщины Победы нашего народа в Великой Отечественной войне на Поклонной горе, у Огня памяти и славы, руководством Центра специального назначения вневедомственной охраны Министерства внутренних дел Российской Федерации и Советом ветеранов Центра было проведено торжественное мероприятие, посвящённое Дню Победы.

На празднование были приглашены ветераны войны и трудового фронта, ветераны органов внутренних дел, молодые сотрудники и учащиеся образовательного учреждения № 264 г. Москвы. Добрые отношения с учащимися у сотрудников ЦСН ВО МВД России сложились уже давно — в данном учебном заведении учился сотрудник Центра капитан милиции Юрий Борисович Сазонов, который, исполняя свой служебный долг, защитил ценой собственной жизни от вооружённого нападения граждан. За проявленное мужество, отвагу и самоотверженность при исполнении служебного долга Юрий Сазонов был награждён орденом Мужества посмертно.

— Сегодня я приветствую всех, кто выстрадал и добился Победы, кто принес её не только в родной дом, но и подарил всему миру, — обращаясь к ветеранам и собравшимся, сказал начальник Центра полковник полиции Александр Жилкин. — Разделяя общие чувства радости за победу и гордости за нашу родину и её непобедимую армию, мы преисполнены глубокой благодарности вам, уважаемые ветераны, совершившим всенародный подвиг. На примере вашего мужества и стойкости мы воспитываем молодое поколение защитников отечества, закона и правопорядка. От всей души сердечно поздравляю вас с Днём Победы! Ваши подвиги — это пример для молодёжи, который будет жить в памяти многих поколений. Дорогие ветераны, желаю вам крепкого здоровья, неиссякаемой энергии, счастья, любви и внимания родных и близких.

Все собравшиеся почтили минутой молчания погибших в Великой Отечественной войне.

Затем выступили председатель Совета ветеранов Центра генерал-майор милиции в отставке Иван Яковлевич Бойко, участник Великой Отечественной войны Григорий Иванович Лях и сотрудник Центра младший лейтенант полиции Павел Дмитриевич Лебединцев.

После торжественных речей состоялась церемония возложения венков и цветов у Огня памяти и славы на Поклонной горе. Были сделаны фотографии на память, затем сотрудники Центра и учащиеся проследовали в музей МВД, где для них была проведена экскурсия о становлении и развитии органов
внутренних дел.

Ветераны войны и трудового фронта в сопровождении руководства Центра отправились в подразделение, где в тёплой и дружественной обстановке им были вручены цветы и ценные подарки.

Не все из ветеранов смогли приехать на торжественное мероприятие, но никто из них не был забыт — сотрудники Центра посетили их по месту жительства.

Иван ПИНЧУК,

главный специалист направления
по работе с ветеранами Центра,
полковник милиции в отставке

В Управлении внутренних дел по Западному административному округу поздравили ветеранов с праздником Великой Победы нашего народа над фашизмом. Начальник управления полковник полиции Владимир Рожков каждому ветерану уделил время, пообщался, пожал руку, нашёл доброе слово. В своём выступлении Владимир Рожков сказал:

— Победа в Великой Отечественной войне — подвиг и слава нашего народа. Вряд ли есть семья, которой не коснулась война. У кого-то воевал дед, у кого-то отец, сын, муж. Мы рассказываем из поколения в поколение об их светлом подвиге, чтим память. Благодаря мужеству наших ветеранов мы сейчас живём в мире, наши дети могут спокойно учиться, а мы достойно работать. Мы всегда будем помнить и ценить заслуги ветеранов.

Мероприятие прошло при поддержке Благотворительного фонда «Петровка, 38». Председатель правления фонда генерал-майор внутренней службы Юрий Томашев рассказал присутствующим о работе фонда по поддержке нуждающихся, и в частности ветеранов. От фонда «Петровка, 38» ветеранам была вручена материальная помощь.

Для ветеранов был организован концерт, в котором приняли участие сотрудники подразделений УВД по ЗАО, а также их дети. Ветеранам вручили цветы и подарки. После окончания концерта всех пригласили к праздничному столу. У некоторых в этот день был день рождения, и искреннее поздравление стало для них сюрпризом.

На встречу с ветеранами приехал главный редактор
газеты «Петровка, 38» полковник милиции Александр Обойдихин, который поблагодарил ветеранов за их подвиг, пожелал им здоровья и долгих лет жизни.

9 Мая — один из главных праздников нашей страны, самый трагичный и самый светлый. Низкий вам поклон, наши дорогие ветераны!

Анна БАРЫШЕВА

Встреча с Яковом Дмитриевичем Кузнецовым — редкая удача для любого нашего современника. В ясных и внимательных глазах ветерана, в складках его лица, обветренного дорогами Великой войны, в его открытой улыбке чувствуется сила и уверенность, живая причастность к эпохе великих людей, о которых мы знаем из книг.

5 мая Якову Дмитриевичу исполняется 98 лет. В возрасте библейского старца он сохранил ясность ума, твёрдость руки и прекрасное чувство юмора.

Войну Кузнецов встретил на самой границе с Германией, в Литве, будучи 25-летним опытным кадровым офицером. Он смело смотрел в лицо врагу и передавал свою спокойную уверенность подчинённым. Боевой путь этого человека во многом напоминает сюжет из книги Симонова «Живые и мёртвые». Как и Иван Синцов, он был политруком стрелковой роты. Как и Синцову, ему пришлось испытать всё горе и все невыносимые тяготы кровопролитного отступления к окрестностям столицы в грозном 41-м.

В первое утро войны политрук стрелковой роты 142-го полка 45-й дивизии Яков Кузнецов был со своими бойцами в летнем палаточном лагере, в четырёх километрах от границы с Германией. Командиру полка Шмакову удалось в кротчайшие сроки собрать потрёпанный бомбёжкой полк и направить его к границе для оказания помощи пограничникам. У красноармейцев были лошади, артиллерия и самое главное — боеприпасы. Они были полны решимости наказать вероломных фашистов за нарушение договора о ненападении.

Бой был тяжёлый. Координировать действия подразделений и наблюдать за противником мешали высокая рожь и хаотично разбросанные по фронту хутора. Рота Кузнецова в этот злополучный день потеряла своего командира, а также двух из трёх командиров взводов. Яков Дмитриевич получил приказ возглавить роту. Кузнецову нелегко было приступить к выполнению новых обязанностей, но времени для раздумий у него не оставалось. Между тем полк, несмотря на натиск противника, сумел удержать свои позиции. Яков Дмитриевич сам чудом уцелел. Он лежал рядом с пулемётчиком Курамидзяном и вдруг заметил, что тот перестал стрелять. Парень получил пулю в лоб. Стреляли прицельно. Кузнецов понимал, что в любой момент может быть убит. Кубари на петлицах делали его приоритетной мишенью для немецкого снайпера. Окопался поглубже — вот и всё, что он мог сделать. О своей безопасности командиру особо думать некогда.

На следующий день полк оставил свои позиции. Солдаты из разведки сообщили, что немцы отрезали подразделение от тыла. Полк потерял связь с дивизией, но не был деморализован. Отходили организованно, с оружием в руках, вступая в перестрелки с противником.

Отступать по территории Литвы было чрезвычайно тяжело. Местное население красноармейцам не то что куска хлеба, но и воды не давало: буквально запирали колодцы на амбарные замки при появлении советских подразделений. Кузнецову и его бойцам приходилось переправляться не через одну реку на самодельных плавсредствах под огнём с самолётов противника. Тяжело было смотреть на разбомбленные, сожжённые советские военные аэродромы. Невыносимо было видеть изуродованных солдат, ставших жертвами сволочей из литовских фашистских формирований. Ребята просили их добить, чтобы не мучиться.

Вышли из окружения в районе Полоцка. Пограничники, закрепившиеся в городе, устроили для изрядно поредевших подразделений 142-го полка узкую переправу через Западную Двину.

— До войны в моей роте было 135 человек, 11 национальностей. Хорошие были солдаты, настоящие патриоты. Никто не плакался, раненые свои позиции не оставляли, — вспоминает Яков Дмитриевич. — До Полоцка из них дошли только 50.

У Кузнецова и его бойцов не осталось никаких сил, но именно его изголодавшемуся подразделению было приказано защищать эшелон с едой и припасами, к которому подошли фашисты. Красноармейцы со своей задачей справились, но сам город вскоре пришлось оставить. Немцы заманили отступающий полк в простреливаемый с двух сторон овраг. Это был сущий ад. Яков Дмитриевич хорошо помнит, как упал замертво бежавший прямо перед ним санинструктор. Кузнецов был одним из 13-ти выживших в этой бойне красноармейцев.

Фронт с ожесточёнными боями отступал к Великим Лукам, Ржеву, Осташкову. В роту Якова Дмитриевича приходило пополнение, а он так и оставался её командиром. На Калининском фронте 142-му полку выпало защищать с юга позиции армии под Осташковым. Рота Кузнецова была расположена на возвышенности. Немцы выбили их оттуда. Из штаба полка прибежал старший лейтенант, чтобы расстрелять Кузнецова. Бойцы заступились за своего командира и пообещали отбить потерянные позиции. Роту из 44-х солдат усилили 8-ю пограничниками, 4-мя ручными пулемётами и одним миномётом. В 6 утра ударом с флангов противник был выбит.

Этот эпизод запомнился Кузнецову на всю жизнь как чрезвычайно важная победа духа. Наград за это никто не получил. «Вы же не захватили, а вернули высоту», — говорили в штабе. А немцы тем временем прижимали войска Красной Армии к Калинину. Кузнецов со своими бойцами прибыл туда к 12 октября. Но уже через четыре дня город пришлось оставить, так как фашисты отрезали трассу, соединявшую его со столицей. Солдаты на чём попало переправились через Волгу. Закрепились в районе города Кимры неподалёку от Клина. Больше ни пяди земли красноармейцы немцам не отдали. 5 декабря, на 167-й день войны, началось долгожданное, но кровопролитное контрнаступление. В этот день Яков Дмитриевич с пистолетом, направленным в затянутое дымом небо, как и тысячи других командиров, поднявшихся из мёрзлых окопов Западного, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов, перелистнул страницу истории Второй мировой войны, всей мировой истории, едва не канувшей в беспросветную тьму фашизма.

Накануне Дня Победы Якова Дмитриевича и его супругу Елизавету Васильевну навестили начальник УВД по ЗАО полковник полиции Владимир Рожков и председатель Общественного совета при УВД Алхас Мирзабеков. В этот день они посещали ветеранов Великой Отечественной войны — бывших сотрудников органов внутренних дел Запада столицы. Ветеранам вручили подарки и цветы, а также выслушали их просьбы и предложения по улучшению социально-бытовых условий

После окончания Московской битвы Кузнецов стал комиссаром отдельного батальона связи 145-й стрелковой дивизии. В этой дивизии Яков Дмитриевич провоевал до 5 марта 1945 года. На фронте в 1943 году Кузнецов познакомился со своей будущей супругой, с которой и живёт до сих пор, деля на двоих все радости и скорби века. В марте 1945 года он стал командиром отдельного батальона связи 14-го стрелкового корпуса 2-й ударной армии 2-го Белорусского фронта, наступавшего севернее Берлина.

Столицу павшего Третьего рейха Яков Дмитриевич со своими боевыми товарищами посетил, когда над Рейхстагом уже был поднят красный флаг. Он оставил на его стене надпись «Кузнецов Яков Дмитриевич с Орловщины».

Да, Орловщина, где находится родное село Кузнецова — Брянцево, может гордиться своим сыном. Яков Дмитриевич родился за два года до революции. После бури Гражданской войны в селе на 360 домов сформировался крепкий колхоз. В армию на срочную службу в 36-м Кузнецов уходил будучи секретарём комсомольской организации этого колхоза. Сметливого парня отправили учиться на радиста. За год в школе радистов Кузнецов очень хорошо овладел азбукой Морзе. Командир дивизии привлекал Якова для работы на своей радиостанции.

В 1938 году кандидат в члены компартии Кузнецов стал политруком радиороты. В то время командир батальона связи Максимов усиленно обучал их стрельбе. Снайперские навыки пригодились Кузнецову на войне. В пылу жестокого боя под Великими Луками один из его бойцов в сердцах пожаловался командиру, что ему удалось лишь ранить бежавшего в атаку немца. Кузнецов тут же взял винтовку и двумя меткими выстрелами убил того фашиста и другого, подоспевшего ему на помощь. В те суровые дни действовать нужно было предельно жёстко. Враг не жалел ни солдат, ни мирных жителей. Воздух был наполнен свинцом до отказа. Фашистские самолёты, почти безнаказанно нанося удары, смешивали людей вместе с землей. Один из осколков там, под Великими Луками, оставил след на руке ветерана на всю жизнь. Тогда Кузнецова перевязал солдат по фамилии Иваненко, один из немногих его сослуживцев, оставшихся в живых с первого дня войны. Потом Иваненко сам получил тяжёлое ранение и погиб, подорванный снарядом, во время отправки в тыл.

Вот три настойчивых совета, которые слышали новобранцы в роте Кузнецова летом и осенью грозного 1941 года: не подставлять голову под обстрел, не терять связь с товарищами по правую и левую руку, не отставать. Поддерживать боевой дух у солдат в ходе отступления было тяжело. Яков Дмитриевич помнит, чего для него и его бойцов стоило смотреть на стариков, остающихся на захватываемой противником территории, слышать их обращение: «Братцы, на кого же вы нас оставляете?». И бойцы аккуратно спрашивали у своего командира: «Когда же мы перестанем отступать?» Кузнецов честно, глядя в глаза, говорил то, во что верил сам: «Подойдёт время, и фашисту мы ответим». Он учил солдат терпению, хотя самому порой его едва хватало, но все переживания оставались внутри. Кузнецов глубоко осознавал всю лежащую на нём ответственность командира. Спасти своих ребят от плена, сохранить боеспособность роты — вот каковы были его цели. И он их достиг.

Якова Дмитриевича впору назвать человеком заговорённым. И вот ещё два эпизода в подтверждение того. В мае 1936 года Яков был первоначально приписан в Военно-морской флот. Но вместо него туда, а именно на Южный Сахалин, отправился призванный с ним в одно и то же время двоюродный брат. Секретаря комсомольской организации Кузнецова руководство решило перенаправить, видимо, на более технически прогрессивную стезю — в школу радистов. А потом пришла дурная весть с Дальнего Востока: двоюродный брат вместе с 250 другими новобранцами погиб на пароходе, подбитом японцами. Годы спустя, в грозном 41-м, в одной из деревень под Великими Луками Кузнецов вместе со своими товарищами находился в избе, когда туда прямым попаданием угодил снаряд. От дома не осталось ничего, даже печи, за которой чудом уцелел комроты. Тогда командир полка, полный изумления и, кажется, даже некоторого возмущения, крикнул: «Кузнецов, да как же ты живой?!»

Кузнецов демобилизовался в 1947 году с должности командира отдельного батальона связи 26-й механизированной дивизии, базировавшейся в Германии. Два мирных года он жил здесь вместе со своей женой и ребёнком. На смену Якову Дмитриевичу, с его средним образованием, пришёл человек, окончивший академию. Боевой офицер с семьёй переехал в столицу, где от Ленинского райкома партии получил направление в милицию. Он стал заместителем начальника 83-го отделения милиции. В 1952 году Кузнецов закончил Московскую вечернюю юридическую школу, после чего возглавил 10-е отделение милиции. В 1954-м Яков Дмитриевич окончил Вечерний университет марксизма-ленинизма при МГК КПСС. В 1958 году боевой офицер стал заместителем начальника Киевского райотдела по службе. 1962 году вышел на пенсию.

— Многое мне дала милиция. Я так скажу: побудешь начальником отделения и всему научишься, — улыбается ветеран. — Всё нужно знать начальнику территориального подразделения милиции, во всём разбираться — в законах, в людях.

Но свою активную трудовую деятельность Кузнецов тогда не завершил. Он стал председателем райкома профсоюза Киевского района и проработал на этой должности 17 лет.

— Помирать нам, ветеранам, рановато, у нас дел ещё много. Нужно нашу молодёжь наставлять на верный путь. Ни немцы, ни американцы за нас этого не сделают, — считает Кузнецов.

Сергей ЛЮТЫХ

Алексей Филиппов родился 11 марта 1925 года в деревне Переузь Молоковского района Тверской области. Окончил Речкуновскую неполную среднюю школу Тальменского района Алтайского края, работал автослесарем в Речкуновских механических мастерских.

Когда началась война Алексей ещё был совсем юный. Жаркий день 22 июня 1941 года ему не забыть никогда. Алексей Тимофеевич вспоминает, как они шли с товарищами купаться на реку Обь. Когда проходили мимо одного из домов, их окликнул обеспокоенный хозяин. Он выставил на подоконник радиорепродуктор и позвал компанию подойти ближе, потом добавил: «Слушайте, ребята, война началась». Передавали речь народного комиссара иностранных дел Молотова. Юноши немедленно отправились в сельсовет, где попросили председателя отправить их в Красную Армию. Председатель принялся их отговаривать, ведь храбрецам было всего по 15—16 лет. Однако в декабре 1942 года ситуация изменилась, и несмотря на возраст, Алексей и ещё несколько ребят были направлены в Тальменский РВК Алтайского края, где формировались команды для отправки в воинские части. В одну команду с Алексеем попали ещё трое его односельчан. В товарном вагоне они добрались до города Молотов (сейчас Пермь) и были направлены в Молотовское пулемётно-минометное военное училище. Так вчерашние мальчишки стали курсантами училища батальона станковых пулемётов и начали проходить ускоренное обучение военному делу.

Обстановка на фронтах оставалась напряжённой, к ведению боевых действий начали привлекать курсантов военных училищ. В июле 1943 года Алексея и других курсантов посадили в товарный вагон и направили на Брянский фронт, снабдив сухим пайком на трое суток, полевой формой, вещмешками и другой нехитрой утварью. К исходу второго дня была получена команда покинуть вагон и выдвигаться в сторону фронта в пешем порядке, а пройти предстояло более 100 км. Передвигались преимущественно ночью, днём окапывались в лесу. Алексей Тимофеевич вспоминает, что рыть окопы приходилось котелками, так как сапёрные лопатки им не выдали. Через четыре дня во время привала курсантам выдали оружие, привезённое с поля боя на повозках: автоматы, гранаты и патроны. Им объявили, что батальон курсантов Молотовского пулемётно-минометного военного училища вошёл в состав Брянского фронта. Алексей стал рядовым красноармейцем 2-й роты 1-го батальона 740-го стрелкового полка 217-й стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии.

Первый бой красноармейцы приняли на Курской дуге у деревни Прилепы Карачаевского района Брянской области. Принёс он и первые потери — погиб Николай Болотов, однополчанин Алексея Тимофеевича. Ему и многим другим солдатам ещё ни разу не доводилось видеть, как умирает человек. Николая, который стоял буквально в 6—8 шагах от Филиппова, в результате прямого попадания артиллерийского снаряда буквально разорвало на части на глазах боевых товарищей. Взрывная волна сбила Алексей с ног, очнувшись, он понял, что сильно отстал от подразделения, к счастью, ему удалось нагнать своих. С правого фланга цепь солдат обстреливал фашистский крупнокалиберный пулемёт. Командир взвода отдал приказ уничтожить огневую точку противника. Филиппов подобрался к орудию на расстояние броска гранаты, пулемёт был уничтожен двумя снарядами.

Опасаясь, что Николая Болотова запишут как без вести пропавшего или, что ещё хуже, как дезертира, Алексей сообщил о его гибели командиру.

За этот бой Алексей Тимофеевич был награждён медалью «За боевые заслуги». В приказе командира 740-го стрелкового полка 217-й стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии Брянского фронта от 23 августа 1943 года № 022/н записано: «От имени Президиума Верховного Совета СССР наградить пулемётчика 1-го стрелкового батальона красноармейца Филиппова Алексей Тимофеевича за то, что он в бою за населённый пункт Прилепы Карачаевского района подполз к огневой точке противника и броском гранаты уничтожил её и тем самым помог продвижению наших подразделений».

После освобождения деревни Прилепы и города Карачев воинская часть Филиппова продолжила наступление в направлении города Почеп, который им удалось освободить в ночь на 21 сентября 1943 года. А дальше были бои за города Брянск, Унеча, Клинцы, Гомель. За освобождение Унечи 217-й стрелковой дивизии было присвоено имя «Унечская».

Был и ещё один особенно памятный эпизод во фронтовой жизни Алексея Тимофеевича. В ноябре 1943 года (в это время Филиппов командовал стрелковым отделением в звании сержанта) при ведении боевых действий в районе деревни Калиновка, неподалёку от Гомеля, командир роты старший лейтенант Фадеев получил по телефону приказ от командира батальона по сигналу красной ракеты поднять роту в атаку. Связь ротного с командирами взводов осуществлялась посредством связных. Из трёх связных, посланных командиром роты, двое были убиты, а один тяжело ранен снайпером. Фадеев приказал Филиппову направить ещё одного связного. Алексей, понимая важность и необходимость выполнения поставленной задачи, решил идти сам.

Очень аккуратно сержант начал продвигаться от взвода к взводу, пока не оповестил всех командиров о предстоящей атаке. Обрадовавшись и забыв на секунду о притаившемся фашистском снайпере, Алексей потерял бдительность и на полпути к своему отделению был ранен в правое предплечье (сквозное пулевое ранение). Прямо в окопе 3-го взвода ему быстро перевязали руку. Филиппов вернулся и во главе отделения пошёл в атаку, как только красная ракета взметнулась в небо.

За бой под деревней Калиновка Алексей Тимофеевич был награждён медалью «За отвагу». В приказе от 22 ноября 1943 года № 29/н записано: «От имени Президиума Верховного Совета СССР наградить стрелка 2-й стрелковой роты красноармейца Филиппова Алексея Тимофеевича за то, что он в наступательных боях 16 ноября 1943 года в районе деревни Калиновка Гомельской области одним из первых ворвался в траншеи противника и из своего автомата уничтожил трёх бежавших немецких солдат».

На лечение Филиппов смог отправиться лишь после освобождения деревни. В санроте 740-го стрелкового полка он встретил старшину своей роты, который прибыл в тыл для получения продуктов и необходимого имущества. От него он узнал, что рота готовится к боям по освобождению Гомеля. Забыв о ранении, Алексей собрал свои вещи и уехал со старшиной на передовую.

Вместе с боевыми товарищами Алексей Тимофеевич участвовал в освобождении Гомеля, за что имеет благодарность от Сталина, а вот от командира роты получил нагоняй за самовольный уход из санроты.

Алексей и его однополчане дошли с боями до города Жлобин.

В январе 44-го его и ещё нескольких бойцов сняли с передовой и направили на учёбу в Рязанское пехотное училище имени К.Е. Ворошилова, затем перевели в Телавское пехотное училище в город Скопин Рязанской области, которое он окончил в августе 46-го и получил звание младшего лейтенанта.  Позже был направлен для прохождения воинской службы в войска МВД. Служил в Москве, Горьком, Караганде, Долгопрудном Московской области.

За успешное выполнение специального задания правительства Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1949 года был награждён орденом Красной Звезды.

В июле 1956 года, в связи с проводившимся сокращением Вооружённых сил, в звании старшего лейтенанта был уволен в запас и по направлению райкома КПСС продолжил службу в органах милиции в должности помощника инспектора Отдела регулирования уличного движения в Москве. Семилетнего образования оказалось недостаточно, и Алексей поступил в Долгопрудненскую вечернюю среднюю школу, которую окончил в 1957году с серебряной медалью. В 1958 году его назначили на должность инспектора, в 1959 году он уже старший инспектор, начальник смены, а в 1961-м — заместитель начальника отделения ОРУД-ГАИ по службе. Возникла необходимость продолжить обучение, поэтому в 1962 году он окончил вечернее отделение Московского автомобильно-дорожного техникума, ещё через 4 года — вечернее отделение Высшей школы МВД СССР. Спустя пару лет Алексей Тимофеевич был назначен на должность начальника ГАИ Волгоградского района г. Москвы, где проработал до 1985 года.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1985 года за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками, и в связи с 40-летием со дня Победы в Великой Отечественной войне Алексея Филиппова наградили орденом Отечественной войны 1-й степени.

В мае того же года в звании подполковника милиции он вышел в отставку. Приказом МВД России от 25 сентября 2000 года Филиппову присвоено звание полковника милиции (в отставке). В настоящее время Алексей Тимофеевич занимается общественной работой в ветеранской организации в качестве заместителя председателя Совета ветеранов УВД по Юго-Восточному административному округу и секретаря Совета ветеранов 217-й стрелковой дивизии.

В Великой Отечественной войне участвовал и отец Филиппова — Тимофей Филиппович. Он был тяжело ранен и скончался в военном госпитале в 1943 году.

Алексей Тимофеевич — глава военной династии. Вместе с женой Валентиной Ивановной он воспитал двоих сыновей. Валерий Алексеевич, старший сын, поступил в 1969 году в Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР. Он прошёл путь от курсанта-кремлёвца до полковника Генерального штаба Вооружённых сил РФ. Продолжает традиции мужской половины семейства Филипповых внук — Олег Александрович. Окончив Московский гуманитарный университет, он решил связать свою судьбу с правоохранительными органами. В настоящее время работает инспектором-психологом Управления вневедомственной охраны при УВД по ЮВАО.

  Юля ДАЛИДОВИЧ

Одним из старейших сотрудников УВД по ЦАО ГУ МВД России по г. Москве является бывший начальник 4-го РУВД (ныне ОМВД России по Басманному району) А.И. Попов, который на этой должности проработал 24 года.

Родился Александр Иванович 21 апреля 1925 года в Студенцах Гавриловского района Оренбургской области. С семи лет работал в колхозе, одновременно окончив 7 классов. В начале Великой Отечественной войны продолжал трудиться комбайнёром и трактористом. Ему не было и 18-ти лет, когда его взяли в армию. Это случилось 9 февраля 1943 года.

Интересно, что его хотели призвать ещё в 1942 году. Но мать на призывном пункте вспомнила, что ему нет и 16-ти. Её послали домой за свидетельством о рождении. Пришлось бежать домой, чтобы успеть до отправления поезда. Когда женщина предъявила в военкомате документ, сыну дали отсрочку на год. Учился парень сначала в Рижском пехотном училище, а потом в г. Стерлитамаке (Башкирия), но доучиться не дали, так как немцы подступали к Кавказу. Юных бойцов погрузили в эшелон и привезли в Северный Донец, где пришлось служить в 79-й стрелковой дивизии. Когда привезли на фронт, накормили, выдали новое обмундирование, винтовку и будёновку старого образца. Все были довольны, что наелись до отвала. Но вскоре пришлось идти в первый бой, где была страшная мясорубка. Все, кто остался жив, подумали: лучше недоедать, но не видеть этого ужаса.

Далее пришлось служить в инженерно-штурмовой бригаде. Бойцам выдавали штурмовые щиты из брони, которые они надевали на живот, и «брали» высотки. Эта бригада была чем-то сродни нынешнему СОБРу. Но, как говорит Александр Иванович, в пехоте ему не нравилось, поэтому с удовольствием вскоре попал в училище тяжёлых танков, окончив которое, служил командиром танка в Молдавии, Румынии, Прибалтике. Был ранен и контужен, после лечения в госпитале вернулся в строй. Имеет две награды — медали «За боевые заслуги». Так служба продолжалась до 31 декабря 1944 года, после чего его направляют в училище самоходной артиллерии, где переучивали личный состав с Т-34 на новый танк СУ-100. Именно последний был разработан под 100-миллиметровые снаряды, которые свободно расправлялись с «Тиграми». Это училище перевели в Орджоникидзе, а после окончания Великой Отечественной войны расформировали. Но служил Александр Иванович ещё 8 лет.

После демобилизации в 1952 году А.И. Попов трудоустроился следователем в МВД Северной Осетии (г. Орджоникидзе). За полтора года он закончил десятилетку без отрыва от работы. А в производстве находились у него самые сложные дела. Вспоминается ему многоэпизодное дело, когда попалась группа, состоящая из 9 парней и 10 девушек. Юноши совершили более 100 квартирных краж, а их напарницы сбывали награбленное имущество. Возглавлял банду 20-летний парень, который был вроде бы из приличной семьи, его отец возглавлял в одном из городов исполком. Схема у них была такая: совершили кражу в Орджоникидзе — ехали сбывать имущество в Грозный, где тоже совершали кражу, потом — в Пятигорск, где сбывали имущество и «брали» новую квартиру, и так по кругу. В каждом городе на рынках имелись свои каналы сбыта — спекулянты и продавцы. Удалось взять эту группу через агентуру. Что поразило Попова, организатор Сашка помнил до мелочей каждую кражу. Иногда путались даже потерпевшие, говоря, например, что краденая вещь лежала в тумбочке, но Александр поправлял: не в тумбочке, а в шифоньере… Все члены преступной группы получили реальные сроки лишения свободы — кто больше, кто меньше, в зависимости от степени участия в преступной деятельности.

Попова послали учиться в академию в Москву. После окончания направили в Бауманское РУВД, где он возглавил следственный отдел. В подчинении у него находилось несколько десятков следователей. Далее его назначают заместителем начальника РУВД по уголовному розыску, а в 1963 году — начальником Бауманского РУВД. В этой должности он проработал 24 года, вплоть до ухода на пенсию в 1987 году в звании полковника милиции. Это своеобразный рекорд, который не побит, по-моему, до сегодняшнего дня. Никто ещё не работал так долго в должности начальника.

Александр Иванович вспоминает раскрытие таких ярких преступлений, как, например, убийство кассира МИХМа (Московский институт химического машиностроения находился через перекрёсток от отдела милиции — на улице Доброслободская), которая получила стипендию для студентов, но была убита. Милиционеры, бывшие на службе, услышали выстрелы и, естественно, побежали на место происшествия, где во дворе  увидели злоумышленника, который отстреливался и ранил оперуполномоченного. Парень был задержан. У него изъяли пистолет и патроны. Это был студент, который убил свою мать. Он рассказал, что его вовлёк в преступный сговор преподаватель института. В группу вошёл ещё один химик, который изготовил яд и смазал им патроны — это для того, чтобы раненый умер наверняка. Об этом узнали в тот момент, когда у парня изымали оружие с боеприпасами. Попов ради интереса взял в руки патрон, а юноша предупредил: «Вы поосторожней, патроны смазаны ядом». Рядом находилась 6-я городская больница, Александру Ивановичу быстро обработали руки и сообщили, что его спасло то, что на коже не было ран и яд не успел проникнуть внутрь организма. Вскоре были задержаны соучастники, которых осудили. Оперуполномоченного, которого ранили, наградили орденом Боевого Красного Знамени.

Самым главным для Александра Ивановича, как для руководителя, были люди и дисциплина. Именно по его инициативе был построен отличный спортзал, в женском туалете во всю стену висело зеркало, чтобы сотрудницы могли прихорашиваться. Ежемесячно в актовом зале для сотрудников и членов их семей проводились мероприятия, на которые приглашались популярные в то время артисты: Геннадий Хазанов, Александр Градский, Людмила Зыкина, Николай Сличенко, Евгений Леонов и другие. Также раз в месяц для сотрудников проводились лекции, которые читали известные в стране люди, в основном журналисты — Зорин, Владимир Цветков, Эдуард Сорокин. Попов считал, что именно такие встречи больше влияли на воспитание сотрудников и повышение их культурного уровня, чем нудные беседы о том, что нехорошо совершать плохие поступки, пить на работе и т.д.

При Попове была построена в отделе столовая. В зимнее время сотрудников патрульно-постовой службы даже кормили бесплатно — выделяли специальную машину, которая развозила по постам патрулирования горячие обеды. Столовая, которая располагалась там, где теперь дежурная часть ОМВД России по Басманному району, была украшена панно. Все продукты выделялись свежие. Александр Иванович даже добился в Моссовете разрешения, чтобы готовили все блюда на сливочном масле и из мяса 1-го сорта. Также сотрудникам можно было заказать любое блюдо домой (если кто-то был холостой или не успевал готовить сам).

Попов очень не любил пьянства, что позволяли себе многие сотрудники, в основном в 46-м отделении милиции. Тогда начальник РУВД собрал общее собрание коллектива и пригласил жён сотрудников. На сцену вышла бухгалтер и рассказала, какие оклады у мужей. Некоторые женщины, услышав, что их благоверные приносят домой меньше, оставляя себе заначку на спиртное, устроили им дома взбучку, и больше никто из сотрудников после этого не позволял себе злоупотреблять спиртными напитками.

Под непосредственным руководством Александра Ивановича работали сотрудники, которые дослужились до генералов: Герой России Александр Чекалин; Владимир Васильев — бывший начальник ОБХСС Бауманского РУВД, который после окончания Академии продолжил службу в министерстве и занял пост заместителя министра, а в настоящее время является депутатом Государственной думы; Александр Рогачёв, который был в Бауманском РУВД следователем, начальником следствия, а потом перешёл в штаб МВД, где стал генералом; начальник отдела вневедомственной охраны Вохринцев, дослужился до заместителя начальника УВО МВД.

Хочется  отметить, что в органах внутренних дел Попов прослужил до 1987 года, то есть 35 лет. За всю службу у него не было ни одного взыскания, есть только награды и поощрения: два ордена Трудового Красного Знамени, медаль «За доблестный труд», «К 100-летию В.И. Ленина», многие юбилейные медали.

Жаль, что многие традиции, установленные Александром Ивановичем, не сохранились до сегодняшнего дня. После отставки Александр Иванович не усидел дома. Он продолжил работать в Министерстве спорта, где курировал праздник «Лыжня России». Работал Попов до 80 лет и только потом по-настоящему ушёл на пенсию.

Андрей ОБЪЕДКОВ

Недавно 90 лет исполнилось легендарному сотруднику Бутырского следственного изолятора Нине Сергеевне Черненко. Устроившись туда на работу после войны, она оставила службу только в возрасте 80 лет, в 2003 году. 

Нина Сергеевна родилась в Подмосковье, в деревне Старково. Семья была многодетной, и среди шестерых братьев и сестёр она была самой старшей. Перед войной окончила 8 классов, успела получить специальность слесаря-сборщика. Училась в Москве, а трудилась затем в городе Раменское, куда из Ленинграда эвакуировали один из военных заводов. В начале войны шила солдатскую одежду, помогая своей маме.

— В апреле 1942 года мне исполнилось 19 лет, а 1 мая мы уже впятером с девушками-односельчанками пошли в военкомат, — вспоминает Нина Сергеевна. — Смешанные чувства были тогда: Первомай — всюду, несмотря на войну, праздник, а нас провожают на фронт…

Из Раменского на поезде отправились в Москву, потом в селе Богородском два месяца проходила учёба в школе связи. Готовили широких специалистов: выпускники были и морзистами, и телеграфистами, и телефонистами, овладевая многими профессиями по направлению
связи. 

Начинался долгий боевой путь связиста Нины Прохоровой (её девичья фамилия) в составе Брянского фронта, прикрывавшего с юго-запада столицу. Была участницей Сталинградской битвы, воевала на Курской дуге в составе Юго-Западного фронта, освобождала Балканские страны в составе 3-го Украинского фронта.

Жизнь в землянках, под обстрелами, постоянная служба на передовой, где, прежде чем сталкивались танки и пехота, связисты тянули провода.

— Почему-то больше всего запомнились какие-то простые вещи. Помню землянку под Сталинградом, широкую степь, сладкие помидоры неподалёку. Помню, как в сапоги забрались две лягушки и пришлось схватиться с ними в штыковую. Мелочи, короткие бытовые эпизоды отпечатались ярче всего.

Однако далеко не только ими были наполнены те дни. Нина Сергеевна была на хорошем счету, и поэтому её отправляли неизменно на передовую. Здесь, прежде чем расположиться, всегда нужно было протянуть связь между всеми полками дивизии.  

— Мы приехали в одну деревню, остановились в каком-то сарае: две копны сена — вся обстановка. Непонятно ещё, где тут располагаться, а нас, связистов, уже послали тянуть провода. Пять человек: я, ещё одна девушка-телеграфистка Полина и трое ребят-радистов. Хотя противника поблизости не было, нам даже в такой ситуации не разрешали расставаться с винтовкой. А я сложения маленького, мне и одной катушки с проводом уже вполне хватало. Но порядок есть порядок, и я так к своей винтовочке привыкла, что даже номер её многие годы после войны помнила. На улицах тянуть легко было, — продолжает Нина Сергеевна. — Мы прятали провода под подоконником, за рамами, а вот когда вышли в чистое поле, на дорогу, пришлось класть провод просто в траву. Жара невыносимая! Прошли с полкилометра, мальчики решают идти вперёд: «Нина, оставайся, сядь здесь, а мы дойдём быстро до полка и вернёмся». Винтовки они сложили у меня. Ушли. Солнышко всё печёт, и в итоге я задремала. Как раз в тот момент начальник связи и решил проверить нашу работу. Дошёл до меня по проводу, видит, я лежу, а возле меня винтовки разложены. Он потихонечку одну взял, встал передо мной. Тут я и пробудилась, вскочила, да поздно, майор бдительность уже проверил и стоит с моей винтовкой. «Видишь, — говорит, — как провод идёт?» — «Вижу». — «А видеть не должна. Копай ямку и зарывай его, и пока не закроешь, не вернёшься». — «Да чем же?» Никакой лопатки при нас не было. «Ну, видимо, штыком придётся», — отвечает. Вернулись ребята, я копаю. Рассказала, в чём дело. Они уговаривают бросить это дело и с ними идти. «Не пойду», — сказала. Я виновата, мне приказ дали, пока не закончу — не вернусь. Когда стемнело, ко мне прибежал один рядовой. «Прохорова, срочно к командиру!» Ну всё, думаю. Пришла в тот сарай, все там, кто со мной был. Начальник сразу и говорит: «За твой поступок тебя следует расстрелять!» И вы знаете, я не испугалась. Хотите верьте, хотите нет: не боялась смерти. Поэтому я ему сразу и ответила: «А стреляйте!» Он меня тогда отпустил, но я всё время ждала, что меня вызовут на расстрел. Он был строгий, и мне казалось, настроен всерьёз. Но как раз в это время меня наградили медалью «За боевые заслуги».

Это удивительное бесстрашие проявлялось в Нине Сергеевне много раз. Однажды их эшелон попал под обстрел, к которому никто не был готов. Случилось это ночью, люди спали в ближайшем посёлке. Целился противник по поезду, окна разрывались, осыпая осколками спавших на плащ-палатках людей, ломались хрупкие доски. Нину Прохорову ранило в руку — крови было немало. При этом, выбравшись из-под осколков, она раненой рукой вытерла себе лицо. Когда её увидели, всю в крови, задетую осколком, и указали ей, что ранена — сама она боли не чувствовала, успокаивать пришлось не её, а окружающих. Среди напуганных товарищей лишь окровавленная связистка осталась спокойной.

— Но вот интересно: один страх во мне всё-таки был. Появился он так. Я однажды едва не попала под поезд. В тот день, только мы успели встать на стоянку, была объявлена тревога. А мы с телеграфисткой Полиной успели уже слезть, чтобы отправиться за водой. Бросились обратно, вместе встали на одну ступеньку. Случайно она мне сбила на глаза шапку. Я шапку стянула, бросила в вагон, но равновесие потеряла. В итоге едва не попала под поезд, при падении ещё и больно изрезав лицо об уголь в куче. Поезд, уходя со станции, поворачивал за деревья, и люди только видели, что я упала, но что меня не переехало — это уже оказалось скрыто ветками. После этого я даже на полуторке не могла ездить, если та, ускоряясь, спускалась куда-то вниз. Даже стучала водителю, чтобы тормозил, и всегда садилась поближе к кабине. А если не тормозил, то сама готова была на ходу прыгать — и два раза прыгала, это было не страшно. Самое забавное, что после той тревоги никакого налёта не было, и поезд тем же утром вернулся на то же самое место, где я, вместо шапки перевязанная бинтами, ждала своих товарищей.

Победу Нина Сергеевна встретила в Австрии, под Веной, в должности старшего телеграфиста отдельной роты связи при 288-й Истребительной авиационной Павлоградско-Венской Краснознамённой ордена Суворова дивизии 17-й воздушной армии. Домой с фронта вернулась позже отца и брата, также уходивших на фронт. Для отца Великая Ответственная стала второй войной в жизни.

— Вернулась я только в ноябре, возвращалась уже из Румынии, где мы дислоцировались на тот момент в городе Крайова. Последними мы, москвичи, тянулись домой — сперва отпускали тех, кто дальше жил, и, помню, одной из первых мою подругу отправили домой — она была из Благовещенска.

Нина Сергеевна была награждена орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

— Это была страшная война, но, знаете, вспоминаю и светлое, то, как мы, люди, бывшие в рядах Красной Армии, были добры друг к другу. Тогда никакой злобы друг на друга никогда не было. Татары, башкиры, русские, в конце войны соединялись с Красной Армией украинские партизаны — и всё это было огромное братство. Не ругались, не завидовали, все были равны, и, как сейчас, национальности мы не различали. Жаль, что сегодня всё перевернулось.

После войны Нина Сергеевна поступила на работу в Бутырскую тюрьму. Была назначена заведующей делопроизводством этого учреждения. Затем 12 лет работала инспектором спецчасти тюрьмы. Закончила службу в должности начальника отдела специального учёта следственного изолятора.

— Раньше всё секретно было. Настолько, что когда я, вернувшись с фронта, пришла в Бутырку, даже не знала, что это тюрьма. В записи о месте работы значилось: почтовый ящик 23-17. Потом-то узнала, что это тюрьма, но тогда слово «тюрьма» не произносили, и никто из близких не был в курсе, где я работаю — в органах, и всё тут. Одиннадцать начальников сменилось, пока я работала.

В аттестациях на Нину Сергеевну писали неизменно отличные отзывы — «работает без ошибок, чётко, авторитетна, служит примером». Её успехи на службе отмечены двенадцатью различными наградами, среди которых медали «За трудовое отличие», «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда».

— Сегодня обо мне не забывают. Совет ветеранов сам пригласил меня для празднования 90-летнего юбилея. А непосредственно в день рождения из управы мне привезли в подарок чайный набор. Приходили даже ученики одной из школ, гурьба мальчишек и девчонок, принесли гостинцы и большую открытку с поздравлениями. Подарки были и 2 февраля, когда страна отмечала 70-летие Сталинградской битвы. Была я приглашена на встречу с начальником главка. И это внимание, конечно, для нас, ветеранов, очень ценно, за что всем большое спасибо.

Денис КРЮЧКОВ