—Игорь Николаевич, расскажите, пожалуйста, как вы оцениваете служебные результаты, достигнутые вашими подчиненными в прошлом году?

— Если рассматривать итоги в цифровом выражении, то можно сказать, что имеется значительная положительная динамика. Наши успехи отмечаются, в том числе и на коллегии ГУВД по г. Москве. Северный округ вновь занимает лидирующие места по многим показателям. Да, у нас есть определенная гордость за достигнутые результаты, но не более того. Мы не собираемся почевать на лаврах. От этого не будет пользы никому. Конечно, люди старались, и я считаю, что наши достижения — это в первую очередь заслуга рядовых сотрудников. Но не стоит умалять и роли руководителей территориальных отделов, каждый из которых является профессиональным, ответственным человеком. Однако не стану скрывать — были за истекший год и замены среди начальников подразделений. Ну а в основном все прекрасно понимают требования, предъявляемые к ним вышестоящим руководством, и стараются неукоснительно выполнять их. Хочется отметить, что у нас выходит на принципиально новый уровень такой аспект служебной деятельности, как организация работы сотрудников. Это касается всего, начиная с самого основного — выезда на место происшествия. Для нас тот факт, что экипаж во время вызова не уложился в 6-минутный интервал, является из ряда вон выходящим. Каждый подобный случай разбирается особо. Оперативность, даже при реагировании, казалось бы, на несерьезные происшествия, крайне важна. Шумящие под окнами подростки через минуту могут затеять драку, а через десять минут может произойти преступление, классифицируемое как тяжкое или особо тяжкое. Поэтому мы стараемся соблюдать временные нормативы. Кроме того, у нас есть обязательные правила: в каждом выезде на место происшествия должен принимать участие кинолог со служебной собакой, необходимо составление фоторобота. Это важно для плодотворной работы. Мы добились хороших цифровых показателей, а теперь хотим стать лидерами и по качественным показателям, осознаем, что до совершенства еще очень далеко. А мы — в самом начале пути. Но, на наш взгляд, эта дорога верная.

— Но ведь добиться высочайшего качества невозможно без достаточного количества квалифицированных сотрудников. Существует ли в курируемой вами службе кадровая проблема, насколько она остра?

— Сейчас это самый тяжелый вопрос. Еще никогда в службе не было такого некомплекта сотрудников уголовного розыска. Сегодня пустует 10—12% рабочих мест. Увы, такая тенденция сохраняется уже на протяжении года. Это колоссальные цифры. По численности они равны одному-двум подразделениям уголовного розыска. Существует нехватка не только оперуполномоченных, но и руководителей районного уровня — начальников КМ ОВД, начальников отделений УР ОВД. Это — очень серьезная проблема. Мы стараемся делать все от нас зависящее, чтобы как-то нормализовать ситуацию. Направляем свои усилия не только на то, чтобы привлечь новых людей, но и стараемся удержать наиболее профессиональных, добросовестных работников и на их примере воспитываем других.

— Игорь Николаевич, то есть вы возрождаете институт наставничества…

— Конечно. К нам приходят выпускники различных учебных заведений, в том числе и вузов МВД. Они прекрасно подготовлены, но все их знания — лишь теория. Необходимо, чтобы новичок некоторое время поработал с опытным сотрудником. Особенно у нас развита подобная практика в отделе уголовного розыска. Хочу привести пример одного парня, пришедшего к нам на работу в прошлом году. Как только он вступил в должность, мы сразу закрепили его за опытным оперативником. Буквально через несколько месяцев я разговаривал с родителями этого молодого человека. Они благодарят — сын совершенно изменился в лучшую сторону. В учебном заведении он общался со сверстниками, а теперь рядом взрослый, опытный человек — это накладывает ответственность, делает молодого сотрудника более собранным.

— Ответственность, собранность — это хорошо. Но ведь не каждый человек может держать себя в должном рабочем тонусе, учитывая не очень выигрышное материальное положение.

— Да, это тоже серьезный вопрос. Заработная плата находится на очень низком уровне. Тем не менее это не является причиной для снижения требовательности к себе. Есть золотое правило — пока человек работает, он обязан выполнять взятые на себя обязательства. Справедливо или не справедливо — это уже другой вопрос. Но пока человек занимает свою должность, он обязан максимально добросовестно выполнять свои обязанности.

— Игорь Николаевич, часто говорят о том, что одного усердия сотрудников органов внутренних дел для обеспечения правопорядка недостаточно — необходима помощь и самих жителей. Активно ли граждане помогают сотрудникам УВД по САО?

— Нами уже довольно давно введена практика вывешивания на каждом подъезде жилых домов обращений к гражданам. В этих объявлениях указаны телефоны, по которым можно обратиться в случае совершения различного вида преступлений. Это весьма действенная мера. Приведу пример. На днях нам позвонила пожилая жительница округа. Ее встревожил подозрительный скрежет около соседской двери. Она сразу же позвонила по номеру телефона, который переписала из нашего обращения. Сотрудники подъехали в течение нескольких минут на место и задержали троих квалифицированных жуликов — представителей одной из восточных народностей. Двое из них к моменту появления сотрудников милиции еще находились в квартире, а третьего задержали на выходе. Вот это реальный пример помощи жителей округа сотрудникам милиции. Да, бывает и так, что подозрения и опасения граждан не совсем обоснованы. Но все равно определенная польза от таких выездов есть. Человек видит, что на его призыв о помощи откликнулись. Он начинает понимать, что если вдруг с ним случится беда, то его есть кому защитить. Как следствие, престиж милиции в глазах людей растет. Граждане начинают все более и более уважительно относиться к человеку в милицейской форме и, понимая, что правопорядок в первую очередь выгоден им самим, стараются помогать.

— Близится День защитника Отечества. От души хочется поздравить вас, человека, прослужившего в милиции более 30 лет, с этим праздником.

— Спасибо. В свою очередь я тоже поздравляю всех своих коллег, подчиненных с этим праздником. Хочется пожелать им здоровья и семейного благополучия. Когда у человека есть надежный тыл — любые тяготы ему по плечу.

 

—Я всегда мечтал о военной службе. Но, к сожалению, в жизни так случается, что задуманное не удается осуществить, — сказал Николай Михайлович. — Но зато я стал продолжателем, уже в третьем поколении, милицейской династии Гадяцких. Дед мой работал в украинской, а отец в московской милиции.

Родился Николай Гадяцкий в Москве, но москвичом себя не считает, так как жизнь его неразрывно связана с деревней. На Брянщине прошло его детство, туда он уезжает, чтобы отдохнуть от напряженной милицейской работы и сходить на охоту. Его отец был заядлый охотник, это увлечение   передалось и Николаю. В юности он учился у отца метко стрелять, занимался самбо, рукопашным боем, серьезно готовясь к поступлению в военное училище. Служить мечтал либо в танковых войсках, либо в ВДВ. Но по семейным обстоятельствам вынужден был отказаться не только от поступления в военное училище, но и от срочной службы в армии, заменив ее альтернативной в милиции.

В 1993 году Николай Гадяцкий надел милицейскую форму. За 7 лет работы в ОВД по району Нагатинский затон прошел по служебной лестнице от милиционера до старшего участкового уполномоченного милиции.

В начале 1995 года, когда разразилась первая чеченская военная кампания, он был готов поехать в Чечню. Написал рапорт — отказали. Написал еще — опять отказ. Сколько им было потом написано таких рапортов, он со счета сбился. Безрезультатно. Приходилось внимательно отслеживать по СМИ ход ведения боевых действий. Он прикидывал, где бы мог воевать, если бы в 1993 году пошел служить в армию. Скорее всего, ему бы выпало в составе десантных войск штурмовать Грозный…

Тогда Гадяцкого, добровольно рвущегося в горячую, а тогда просто пылающую точку, многие не понимали. Говорили — зачем тебе это, у тебя семья, налаженная жизнь, ты хороший участковый и нужен здесь. Но он был убежден, что его место там, и он продолжал настаивать на своем.

Его просьбу удовлетворили лишь 2000-м. В октябре того года на счету Николай Михайловича было семь раскрытых преступлений. Одно из них — убийство. Именно после его раскрытия и задержания подозреваемых было дано добро на командировку в Чечню.

— Зарезали хозяина квартиры. Соседи сообщили, что убитый жил вместе со своей племянницей и ее парнем. Оба байкеры, — вспоминает Гадяцкий. — Девушка после аварии лишилась ноги, но будучи на протезе, продолжала гонять на мотоцикле. При обыске в квартире мы не обнаружили ни одной их фотографии, поэтому в нашем распоряжении был лишь словесный портрет этой пары. Похожую по описанию пару я увидел через несколько дней на автобусной остановке. Проверил документы, выяснил, что это и есть наши разыскиваемые, и задержал. В отделе девушка рассказала, что дядя грязно ее домогался, парень за нее заступился, и выяснение отношений закончилось убийством.

13 ноября Гадяцкий в составе сводного отряда приехал в Гудермес. Город находился в зоне боевых действий. Здесь еще гремели взрывы, а по ночам раздавались автоматные очереди…

На второй день после приезда, возвращаясь с блокпоста, Гадяцкий попал под обстрел снайпера. Страха, как он признается, не было, а было лишь жгучее желание найти мерзавца и наказать.

— Мы разбились на группы. Наша четверка жила в палатке, — рассказывает Николай Михайлович. — Главной задачей было дежурство на блокпосту, проверка документов, пресечение незаконного вывоза нефти. Доходило до того, что даже в «Газелях» порой обнаруживали второе дно, под которым было налито горючее. Если днем задерживали машину с нефтью, то уже точно знали — ночью в отместку жди обстрела. Доставалось нам довольно часто. В наши обязанности входили также охрана горбольницы, патрулирование улиц, пару раз выезжали на зачистки.

Будни «горячей точки» зачастую сопряжены с ситуациями, когда на карту поставлена человеческая жизнь. Однажды вечером, когда уже действовал комендантский час, в отряд пришла чеченка и стала просить о помощи. Ее дочь накануне родила ребенка, утром муж забрал их из больницы, а к вечеру у женщины открылось кровотечение.

Действовать нужно было немедленно, положенный для сопровождения БТР ждать было некогда, согласовали выезд с руководством и вместе со своим врачом, Александрой, сели в УАЗик и поехали. Нервы были на пределе, постоянно ждали обстрела… Когда добрались до больной, врач констатировала, что ее пульс уже упал до 40 ударов. На руках Гадяцкий донес женщину до машины. Двинулись в обратный путь, в темноте, не включая фары, по разбитой после дождей дороге. Обошлось, на боевиков не нарвались, женщину успели спасти. А на следующую ночь по их блокпосту минут двадцать боевики вели огонь.

Встреча с бойцами чеченского

ОМОНа Николаю Михайловичу запомнилась на всю жизнь. Да разве такое забудешь…

— Около девяти вечера. Территория больницы, — рассказывает он. — Я шел первым. Обходим здание и натыкаемся на группу вооруженных людей. Нас, дежурных, в общей сложности было 11 человек, а их около 50. С одним из них мы буквально уперлись автоматами друг в друга, пальцы на спусковых крючках. Смотрим в глаза и пытаемся прочесть, кто перед тобой — враг или друг. В разговоре выяснилось, что это бойцы чеченского ОМОНа. Они возвращались из мечети, когда их УАЗик подорвали. На руках они несли одного тяжелораненого и троих погибших своих бойцов. Разговорились, помогли им, тогда мы еще не знали, что встретимся вновь и опять наставим друг на друга дула автоматов. Что поделаешь, таковы реалии войны. Это произошло в недостроенном доме, напротив русского кладбища. Во время патрулирования улицы мы решили проверить одно строение и там наткнулись на группу бородатых мужчин с автоматами. Дверь за мной предательски захлопнулась, так что отступать некуда. Нащупал в кармане гранату, продел палец в кольцо, думаю, будь что будет… В эту критическую минуту ловлю внимательный взгляд и тут же узнаю того чеченского омоновца, с которым мы стояли напротив друг друга с автоматами у больницы. Он тоже узнал меня, сказал своим: «Отбой! Все нормально, это свои». Мы пообщались, они нас чаем напоили. Вот такая встреча.

С особой теплотой Николай Михайлович вспоминает молодую чеченскую семью, с которой он со своими товарищами подружился там. Муж, жена и двое детей. Они заходили в гости, приглашали к себе, угощали национальными блюдами.

Сегодня о той командировке в Чечню Гадяцкому порой напоминает головная боль, особенно когда погода меняется. Это последствия контузии.

— Погеройствовал, — улыбается он. — Вот и схлопотал, когда они жахнули из подствольника. Окоп у нас был такой глубины, что из него, кроме неба, ничего не видно. А они, гады, строчат и строчат… Возникало острое естественное желание ответить. Вот я и приноровился выскакивать из окопа и вести ответный огонь. Однажды меня и накрыло.

— Вы настолько бесстрашный человек? — удивляюсь я.

— Страха действительно в таких ситуациях у меня нет, есть твердое, какое-то необъяснимое предчувствие, что со мной ничего не случится, и оно меня еще ни разу не подводило. Ведь рисковать приходилось не только там, но и в Москве, служба у нас такая. Два раза обезвреживал голыми руками обнаруженные гранаты. В первом случае — оказалась учебной, а во второй раз — муляж.

После возвращения в Москву были оформлены документы на представление Николая Михайловича к награждению медалью «За мужество», но они так и затерялись в штабных кабинетах.

— Я к этому философски отношусь, как говорится, на нет и суда нет. Главное — я знаю, что не прятался за чужие спины и честно выполнял свой долг, — рассуждает он. — А награды, что награды… Мы все там постоянно рисковали, находясь под обстрелами, а наград не получил никто. Лишь двоих погибших наградили орденами Мужества. Боевики их расстреляли при охране больницы, а третьего тяжело ранили.

С товарищами по чеченской командировке Николай Михайлович общается до сих пор. Дмитрий Шанаков и Валерий Чудаев вскоре ушли из милиции. Четвертый их друг, к сожалению, уже умер. 

В мае 2001 года Гадяцкого назначили на должность начальника отдела милиции по обслуживанию Государственного музея-заповедника «Коломенское».

— Благодаря большой плотности нарядов серьезные преступления на территории нашего обслуживания случаются редко, — рассказывает Николай Михайлович. — Правда, в сентябре прошлого года студент порезал двух парней. Спровоцировали разборку они сами. Не понравились им его слишком модные джинсы. Один из них остановил студента и после недолгих оскорблений врезал ему кулаком. А тот достал нож — и в ответ. На помощь подоспел приятель парня. Он студента кулаком, а тот его ножом… Убегая, студент выронил своей мобильник. Я нашел его при осмотре места происшествия. Вечером его задержали. На мой вопрос, почему сразу не вызвал милицию, ответил, что испугался, а когда ударил ножом, его словно переклинило, и он уже не понимал, что делает. Вернувшись домой, он честно рассказал все матери. Представляю, каково ей было узнать о случившимся, у меня у самого сын растет.

Сыну Гадяцкого Ярославу восемь лет. Он уже, как когда-то и сам Николай Михайлович, ходит с отцом на охоту и мечтает об армейской или милицейской службе. Есть у них и общее хобби — увлекаются моделизмом, собирают танки. В их коллекции более 120 штук.

— И все же я жалею, что не стал военным, — сказал мне Николай Михайлович, когда мы расставались. — Надо признать, что там, в Чечне, я чувствовал себя на своем месте.

 

В данном мероприятии участвовали 10 экипажей ДПС. Все они были отправлены в самые аварийные места округа, вернее, туда, где на дорогах регулярно случаются трагедии с пешеходами. Моему экипажу выпало дежурить на перекресте улиц Декабристов и Хачатуряна, которая после пересечения переходит в Северный бульвар.

Первую часть рейда мы начинаем на проезжей части улицы Декабристов. Назовем ее звучным призывом, адресованным автомобилистам:

По одну строну дороги расположен крупный торговый центр и продуктовый рынок, по другую — станция метро и автобусная остановка. Одни, выйдя из автобуса, спешат за покупками, другие, уже отоварившись, — обратно. Вот здесь и кроется основная опасность — не попасть под колеса проезжающих машин. На дорогу нанесена «зебра» и даже имеется функционирующий пешеходный светофор. Работает он так: при запрещающем сигнале для транспорта, движущегося по улице Декабристов, «зеленый» включается одновременно для пешеходов и водителей, следующих по перпендикулярным улицам — Хачатуряна и Северному бульвару. При повороте с этих улиц на улицу Декабристов только единичные шоферы выполняют предписанный им Правилами порядок проезда: остановиться перед пешеходным переходом и продолжить движение только после того, как «зебра» опустеет. Как же ведут себя в данном месте автомобилисты? Сознательные притормаживают и ждут, когда в толпе пешеходов появится брешь, чтобы проскочить. Остальные же распугивают людей на своем пути звуком клаксона и мчат дальше. Почему владельцы транспортных средств так преступно халатны? Это станет ясно из диалога инспектора и нарушителя, мужчины лет сорока пяти.

— Почему вы не остановились перед пешеходным переходом? — спрашивает инспектор.

— Так у меня зеленый горел! — отвечает водитель.

— Так и у пешеходов зеленый, вы разве не заметили?

— Заметил, но ведь тогда уступает тот, у кого помеха справа, разве не так?

Впечатляющий ответ, не правда ли? Водитель в данной ситуации руководствуется правилами очередности проезда транспортных средств. О том, что человек на дороге имеет приоритет, он попросту забыл. И этот нарушитель не единственный. Таких забывчивых на сей счет водителей за время рейда набралось порядка

10 процентов от всех выявленных нарушителей. А остальные? Остальные знали, что в данной ситуации неправы, но объясняли свой проступок многолетней привычкой ездить именно так, и самое главное — как все! Были и такие, которые на вопрос, почему не предоставили преимущество пешеходу, переходившему проезжую часть, отвечали следующее:

— А чего уступать, если он остановился на разделительной линии?

— Так если бы он продолжил движение, вы бы его сбили, не успев затормозить, — возражает милиционер.

— Да нет, что вы. До этого всегда успевал…

Описанная ситуация — не новость. Каждый день мы сталкиваемся с подобным хамством и пренебрежением. Сплошь и рядом огромная армия наглецов на колесах в упор не замечает на переходе пешеходов, давая понять, что на их приоритет им плевать с высокой колокольни. Тем не менее есть среди сидящих за рулем и законопослушные граждане, таких тоже немало. Да и официальная статистика свидетельствует: водитель не всегда виноват в том, что под его колеса попадает человек. Поэтому настало время взглянуть на проблему высокого дорожно-транспортного травматизма с другой стороны. Для этого далеко ходить не надо. Мы перемещаемся буквально на 50 метров в сторону и оказываемся на Северном бульваре. Эту часть рейда назовем так:

 

Есть на дорогах зоны, где пешеходам делать нечего. Попасть на другую сторону этих проезжих частей можно лишь через подземные или надземные переходы. Участок дороги, на который мы переместились работать, относится именно к таким. Здесь нет ни раскрашенной «зебры», ни пешеходного светофора. И наконец, чтобы окончательно развеять помыслы граждан перейти дорогу напрямик, вдоль тротуара установлен оградительный заборчик. Однако все вышеперечисленное не останавливает отчаянных пешеходов от перебежек. Даже сейчас, когда здесь находятся сотрудники ДПС, мало кто пользуется подземным переходом. Группами и по одному граждане переходят дорогу в неположенном месте прямо на наших глазах. Навстречу штрафным квитанциям уверенно шагают и солидные взрослые люди, и мамы с колясками, и пенсионеры с палочками. Что они заявляли в свое оправдание? Да то же самое, что и горе-автомобилисты — переходим здесь по привычке, как и все остальные! Приходится констатировать, что стадное чувство, присущее нашим гражданам, полностью поглотило чувство самосохранения и чувство опасности. А еще люди не знают или забыли, что за правонарушения, даже массовые, каждый платит индивидуально.

— Вы что, нас всех штрафовать будете? — игриво спрашивает девушка.

— Как интересно, — вторит ей подруга.

— Да это они кино снимают, — произносит третья.

Через минуту инспектор вручает каждой по копии протокола. Только после этого милые барышни понимают, что это не съемки какой-то телепрограммы.

— Триста рублей с каждой? Да вы с ума сошли! Откуда у нас такие деньги, мы же студентки.

— Шли бы по переходу, было бы бесплатно, — отвечает инспектор и приступает к оформлению протокола на следующего нарушителя.

Мои спутники — Юрий и Константин работают в дорожно-постовой службе давно, поэтому привыкли ко многому. Однако нижеследующий пример безрассудства удивил даже бывалых инспекторов. Довольно пожилая женщина на противоположной стороне дороги подходит к ограждению и останавливается перевести дух. Передвигается она еле-еле, а потому пересечь дорогу по прямой ей и самой-то будет весьма проблематично, ну а с огромным баулом, который привязан к тележке, это и вовсе исключено. Мы с интересом наблюдаем за ней и заключаем между собой пари, что она будет делать дальше: отдохнет и спустится в переход, пойдет на улицу Декабристов к пешеходнику, остановилась здесь для того, чтобы с кем-то встретиться. Но все наши предположения были неверны. Спустя несколько минут старушка, дождавшись двух крепких мужчин, направляющихся на противоположную сторону, простит их о помощи. Один мужик, схватив тележку, а другой — сумку, шагают к нам навстречу, старушка семенит сзади. С пенсионеркой разговора не получилось. «У меня ноги болят, по ступенькам мне подниматься тяжело, спасибо добрым людям, помогли», — произносит она и резво скрывается во дворах. А вот что думают по этому поводу ее добровольные помощники:

— Какой штраф! Ребята, вы что! Мы ж только старого человека уважили. Без нас бы она точно под колеса попала!

Вот почему у нас так? Уважение к старшим просыпается там, где не надо, а где надо — его нет. В автобус-то оштрафованные лбы полезли без очереди.

Целью совместного дежурства было желание узнать, кто чаще нарушает правила дорожного движения — пешеходы или водители? Победителей в сегодняшнем рейде не оказалось, так как общее число протоколов, составленных за день всеми экипажами, — 510, из них — 255 на водителей, 255 — на пешеходов. Впрочем, их быть и не должно. В этом взаимном неуважительном отношении друг к другу есть только проигравшие. В январе 2008 года на дорогах северо-востока столицы погибли 10 человек.

  

 

 

 

Ровно в 9 часов утра на контрольно-пропускном пункте ОМОНа меня встречает командир взвода 4-го оперативного батальона Анатолий Черненко. С виду — самый обычный мужчина в камуфляжной форме, как и многие здесь. Он улыбается и протягивает мне свою огромную руку.

Готовясь к разговору с Анатолием Анатольевичем, я четко понимал, что этот человек будет отвечать сухо и сдержанно, и потому заранее решил задавать вопросы, ответы на которые раскроют его жизнь односторонне — только со стороны службы. Ведь так или иначе, но есть какое-то недоверие, стенка между незнакомыми людьми.

Пока шли по территории, где располагается отряд, молчали, да и не хотелось начинать разговор на ходу. Однако, когда мы подошли к лифту, услышал от него первую фразу — мол, извините, лифт ходит медленно. Я понимающе кивнул, стали ждать.

Кабинет Анатолия Анатольевича находится на одном из последних этажей, и пока подымались, в кабине лифта менялись люди. Со всеми он здоровался и в момент рукопожатия улыбался. Лицо его при этом становилось каким-то детским, добрым, совсем не схожим с образом сурового стража порядка.

Заходим в кабинет. Небольшое помещение, в центре стоит стол, вдоль стен — несколько шкафов-сейфов. И я задаю первый вопрос. Буквально за пять-десять минут я узнаю о службе в отряде, о том, как и кто приходит работать в ОМОН, о проблемах финансирования, немного о нем самом. Оказывается, Анатолий довольно рано, в 17 лет, решил пойти на службу в армию, и не ради геройства, а по велению сердца. Затем я услышал скупой рассказ о боевых командировках в Чечню, за которые он получил в 2000 году медаль «За отвагу», а чуть позже — медаль за «Отличие в охране общественного порядка». Я понимал, что за каждое слово Черненко ручается и просто так на ветер слов не бросает.

Вроде все вопросы заданы. Кроме одного — о семье. Есть ли жена, дети, как к его работе относятся близкие? Набравшись храбрости, все же спрашиваю о личном.

С этого-то и пошел настоящий разговор. С какой-то невероятной теплотой Анатолий Анатольевич рассказывал о двух дочках — Кате и Маше, о жене. Этот человек действительно может и умеет разделять две такие разные жизни — командира взвода 4-го оперативного батальона ОМОНа и хорошего отца и любящего мужа.

Наверное, чтобы у них все было хорошо, и они могли чувствовать себя в безопасности, этот человек и работает здесь — среди строгих людей в камуфляже. Ведь каждодневные улыбки дочерей и жены, пожалуй, и можно сравнить с медалью «За отвагу».

Интересуюсь, почему, отдав столько лет службе, став настоящим профессионалом своего дела, Анатолий все еще находится в чине лейтенанта. Он ответил довольно просто:

— Чины не так уж и важны для меня. Самое главное — получать удовлетворение от работы и передавать свой опыт молодежи, а не под-

ниматься по карьерной лестнице.

Да, это настоящий, искренний ответ боевого офицера. Об этом человеке, как мне кажется, можно многое написать. Рассказывать о скромных героях наших дней, чья служба порою незаметна, это наш, журналистов, гражданский долг. Когда общаешься с Анатолием Анатольевичем, хочется быть достойным своего собеседника.

   …Мы вновь оказались на КПП. Я еще раз взглянул в его глаза. Тот же сосредоточенный взгляд, внутренняя собранность, как и у всех, кто здесь работает. И в то же время в его глазах мелькнули добрые искорки.